– Тише вы… Как слон, прости господи…
– Да ну?
Он аккуратно переступил через косо уложенные поперек прохода палки и железяки. В очередной раз представил, как летит по этому проходу пучок стальных шариков, уложенный внутри этой жуткой мины. Ни разу в жизни он не видел взрыва такой мины. Но теперь хотел увидеть. Больше всего на свете. От его прошлой жизни не осталось почти ничего. Только маленькие звездочки на однопросветных погонах. Даже золотые, а не защитные – он так и ходил в этих погонах на шинели, других не было. «Ясно видимые знаки различия», как и требует конвенция. Та самая.
Полминуты разглядываний неба над головой. Ничего, кроме низких облаков. Серо-черных, сплошных, без единого разрыва. Помочиться в дальнем углу, подальше от двери. У людей, которые так много двигаются и так хреново питаются, моча пахнет острой вонью, как тертый хрен. Об этом тоже не пишут в книжках для юношества.
– Закрываю?
– Давай.
Снова полумрак. Кряхтящий впереди Рома погладил мину на ее ложе. Лицо у него было правильное. Не пацифистическое. Парень уже доказал, на что способен. И Дима – который попроще, – он тоже доказал. Аж в рукопашной. И это было жуткое, сюрреалистическое зрелище. И сам он доказал, хочется верить. И себе, и ребятам. Даже майор доказал, причем очевидно и доходчиво. «Pay Grade E3», – все же, что это может означать?
– Садимся. Разбираем день.
Три минуты шуршания и позвякивания. Каждый укладывает свое оружие поудобнее. Мина напротив входа – это правильно, часа на ее установку совершенно не было жалко. Но мину можно и снять, и обойти. А они тут в сарае тепленькие. В переносном смысле. Костер разводить нельзя, даже самый маленький, из страниц книги. Два десятка спиртовых таблеток на ночь решили бы эту конкретную проблему, но их тоже нет. Значит, как обычно. Теплый дом с печкой позади, теперь мерзнем. Копим злость.
– Гуще их стало.
Как обычно, после первой фразы все молчат.
– Два эвакуационных транспортера за сутки мимо нас. Это много?
– Не особо.
– Тогда что это означает?
– Думаю, то же, что и остальное. Мы уже в глубоком тылу. Эвакуационный транспорт доходит до нас медленно и пунктиром. И я думаю, не с линии фронта.
– А откуда тогда?
Майор криво ухмыльнулся. Это было видно даже в почти полной темноте, и капитан-лейтенант ухмыльнулся и сам.
– Кто-то работает на полдороге. На трассах. В Афганистане, в Чечне этой вашей засадная тактика была наиболее эффективной по соотношению «причиненные/понесенные». Не считая боев в застройке. Даже если один к десяти… При их-то ноктовизорах, беспилотниках таких и сяких… Все равно стоит того. Ну а нам сам бог велел.
– Вы кого-то уговариваете, товарищ майор?
– Не себя и не вас. Удачу.
– Удачу – это правильно…
Снова молчание в темноте. Кислое, наполненное мыслями. Ожиданием того боя, который будет утром.
– Мы не о том говорим. Вообще не о том. Мы уже все решили. Такой шанс… Кому он еще выпадет из наших? Может быть, на сто километров вокруг ни у кого из наших ребят ничего тяжелее драного «РПГ-7» нет. А мы…
– Как, по-вашему, они действительно Питер взяли уже и к Москве подходят? – тихо спросил Рома из дальнего угла. – Или врут?
– Думаю, что не врут.
– И я тоже так думаю.
Все замолчали, снова «как обычно». Можно было не сомневаться, думали все сейчас об одном и том же. О том, почему рушится оборона страны. Да, из-за дефицита боеспособной бронетехники, авиации, наземных средств ПВО, из-за очевидного отставания в электронике на многих имеющих отношение к военному делу направлениях… Из-за открытого – с заявлениями по радио – и полускрытого предательства нескольких членов правительства и генералов разных рангов. Но и это было не главное – каждого лейтенанта и сержанта не купишь и не запугаешь. Хуже было другое. Наряду со всем этим над всеми нависало страшное отражение происходившего в самой России столько лет подряд. Совершаемого с нашего собственного попустительства. Настолько безоглядного, что теперь это не давало возможности почувствовать себя правым. Разделить фронт на две четкие стороны: вот это «наши», мы, а вот это они, чужие, напавшие на нас. Наше дело правое, враг будет разбит…
