Пегги взяла на себя ответственность за все работы — и именно она проделала большую часть. Инструмент в ее руках был продолжением ее тела — или, скорее, ее индивидуальности. Она сваривала куски металла друг с другом с такой аккуратностью и тщательностью, как ее далекие предки, должно быть, орудовали иголкой, сшивая куски шкур. Я наблюдал за ней не без зависти, и завидовал не просто ловкости рук. Она была уверена в себе, в своих силах. А я — нет. О, конечно, я нисколько не сомневался, что это единственный способ спастись. Дело вот в чем: если нам удастся перескочить на другой временной трак, будет ли это хорошо? На «Фермопилах» мы, похоже, достигли некоей стабильности нашей группы, объединившись в пары по своему выбору, но останется ли это так же в следующий раз? Если он, конечно, будет…
Я поглядел на Пегги, всем сердцем надеясь, что все получится.
Услышал в наушниках ее удовлетворенный вздох:
— Вот и все, — произнесла она.
— Пусть даже так, но будет ли это держаться? — спросил Ральф с сомнением.
— Это продержится достаточно времени, — весело отвечала Пегги. — Достаточно. К тому же, Ральф, это все-таки не впервые…
— Да уж точно, не впервые, — изрекла Сандра, и в ее голосе прозвучала издевка.
— Значит, все в порядке, — холодно подытожил ее муж.
— А теперь присоединим контейнеры и баллоны, — скомандовала Пегги.
Мы проникли внутрь через пробоины в обшивке, через разрушенный лазарет. Он планировался как помещение для заболевших, но вместо этого стал хранилищем для разных предметов, никогда прежде не использовавшихся. Они складировались там в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь сумеет найти им применение. Там мы обнаружили отличный ассортимент труб и трубочек всех размеров. Некоторые пострадали от метеоритного потока, другие — нет. Их обнаружение сэкономило нам много времени и сил.
Баллоны с кислородом и контейнеры со спиртом нам пришлось протащить через весь корабль с центрального склада, где они хранились. Это был тяжелый труд, но самое плохое заключалось не в этом. Нам пришлось еще раз лицезреть изуродованные замороженные тела наши товарищей по кораблю. И осознание того, что мы ответственны за это, было невыносимым. Если составной частью паттерна является то, что мы семеро, и больше никто, должны пытаться превысить световой барьер при помощи ракетного двигателя, то может быть поэтому «Фермопилы» постигло это несчастье? И не мы ли, силой своего волеизъявления, установили этот паттерн? Или же он существовал всегда, а мы — лишь марионетки в руках Божьих?
Мы продолжали трудиться. Пока все мы были живы, и нам очень хотелось сохранить это состояние. Мы чувствовали себя простыми очевидцами, слепой силой судьбы вовлеченными в катастрофу, к которой не имели никакого отношения. Все, касающееся нас, полностью перемешалось. Мои родители, насколько я знал, исчезли среди прочих замороженных тел, когда на корабль налетели обломки метеоритов. Но при этом я точно знал также, что мои родители были коренными жителями Дунедина, столицы Империи Уэверли, посылавшими мне ежегодно огромную банку консервированной индейки, будучи уверены, что индейка поспеет к Рождеству. Или, к примеру, эта рыжеволосая кошка Сьюзен. Я знал ее до того, как повстречал Пегги. И знал очень близко. Теперь я увидел ее — вернее, то, что от нее осталось, — когда тащил баллоны с кислородом. И сказал себе: «Это жалкое растерзанное тело ничего не значит для меня. Я никогда не спал с ней. Когда я был на „Облаке“ или на „Ариэле“, я не знал никого по имени Сьюзен».
Вот что я сказал себе.
Мы все продолжали работать под командованием Пегги, обливаясь потом в скафандрах, хватая ртом последние остатки воздуха. Наблюдали, как увеличивается в размерах наше самодельное сооружение, состоящее из контейнеров со спиртом, присоединенных к баллонам с кислородом, которые должны образовать зажигательную смесь. В дальнейшем остальные баллоны будут опустошены прямо в камеру сгорания ракетного двигателя. Все это, разумеется, ужасно неэффективно, но делать нечего. Рационализм нас сейчас меньше всего интересует. Нам нужно не выжимать из этого двигателя максимальный КПД, а просто получить мощный толчок, который заставит корабль лететь со сверхсветовой скоростью и выкинет нас из реальности, в которой мы все скоро превратимся в трупы.
