Фрик даже в таком виде казался строгим, собранным и невозмутимым. Складывалось ощущение, что наш дворецкий каждые выходные так развлекается. Хотя если учитывать, кто его господин, то вполне вероятно, что ледяной уже давно привык к такому времяпрепровождению и воспринимает это философски.
Сэйн, видимо, столь же богатым опытом похвастаться не мог и потому смотрел на моего мужа с явным раздражением. Судя по всему, ни малейшего удовольствия от «погружения в древнюю историю» не он испытывал. Сэйн был чуть более смугл, чем Вейл, но, несмотря на белоснежные волосы и то, что от него веяло ледяной силой, в этом драконе было что-то неправильное. Мужчина повернулся, и я отметила, что одна прядь у него чуть темнее остальных. Золото в серебре. Странно…
– Итак, – подал голос мой супруг. Он как раз открыл древнюю книгу на нужной странице, положил фолиант на камень и отошел. – Мы начинаем. Все свои роли знают.
– А ты знаешь, что ты ненормальный? – устало вздохнул Сэйн.
– Знаю, – спокойно кивнул цай Тирлин и взял в руки бубен. – Но ведь и ты знаешь, зачем я это делаю.
– Не взывай к моей совести, – рыкнул блондин. – Я помогу, и тебе это известно. И вовсе не из-за обещания!
– Вот и отлично, – произнес Ринвейл. – Приступим.
Мужчины замерли, и через несколько секунд их кожа начала светиться. По Вейлу побежали двухцветные искры пламени: то голубые, то алые. Фрик постепенно покрывался изморозью, а Сэйн светился мягким золотым светом. Вдруг муж вскинул руки, и в тишине раздался резкий звук бубна. И началось…
Зрелище настолько меня заворожило, что я уже и думать забыла про всякую маскировку. Это было красиво. Просто невероятно красиво. Три фигуры, окутанные каждый своей стихией. Плавные движения, перераставшие в безумную пляску. Огненная сила замирала на пике и превращалась в иную, которая некоторое время текла неторопливо и тихо, а потом замерзала в атакующем выпаде. И третья: золотая, озорная, она растапливала льды и тянула дальше за собой и готовилась предать себя огню.
Фейри – неожиданно поняла я, глядя на завораживающего своей необычностью беловолосого дракона. Так вот что в тебе неправильного. Вернее, другого. Иного. Правильно говорил Вейл тогда. Три силы. Сегодня должны танцевать три силы.
Постепенно над костром образовалась единая сфера. Мужчины ненадолго остановились, и Сэйн спросил:
– Что теперь?
– То же, что и вначале, – невозмутимо ответил Фрик.
– Ага, – скривился блондин и ткнул пальцем в потолок. – Ублажаем божеств песнями и плясками?
– Петь необязательно, Олли, – «успокоил» друга Вейл.
Тот ничего не ответил.
Олли? Второе имя? Или, как и Сэйн, производное от полного?
Тем временем действие вступило в третью фазу. Участники снова подстреленными козлами скакали вокруг костра. Судя по всему все трое имели весьма смутное представление о том, как именно надобно ублажать божеств. Потому танцевал каждый на свой лад, но с неизменным усердием.
Я немножко успокоилась и теперь кусала палец, чтобы не захихикать от того, что драконы выделывали сейчас. Но внезапно события вышли на новый вираж. На очередном кругу Сэйн вдруг схватился за шкуру. Придерживая ее одной рукой, обшарил пояс в поисках неведомо чего. Судя по всему не нашел то, что искал, так как громким шепотом спросил:
– Где тут застежки?!
– Не предусмотрены, – таким же шепотом ответил ему Вейл. – Это времен каменного века! Я шнурочком завязывал.
– А где шнурочек? – язвительно осведомился дракон.
– А я откуда знаю?! – ответил муж, раздраженно сверкнув голубыми глазами. – Нам немного осталось, давай пляши пока так.
– Если оставить так, то через минуту я останусь без раритетной шкуры времен каменного века! – прошипел Сэйн.
– Шнурок на тридцать градусов севернее тебя, – невозмутимо подсказал Фрик, совершая очередной сложный подскок с разворотом.
– А по-нормальному?! – рыкнул блондин.
Дворецкий вздохнул, показывая, как сложно иметь дело с ограниченными личностями, и уточнил:
– Три шага влево, Олли.
Я машинально поискала причину конфуза и действительно обнаружила полоску кожи чуть левее длинноволосого блондина. Перевела взгляд на «танцоров древности» и вновь согнулась пополам от комичности ситуации в целом и выражения лица пострадавшего – в частности.
