Рената всегда умела реализовывать свои желания. Джейк был привлекателен, несмотря на его ужасную колючую бороду, и ей хотелось дотронуться до его лица. Это было такое сильное, непреодолимое желание, что она невольно сжала руки. Наверное, он и в самом деле заставляет ее сердце быстро биться, а лицо – гореть. Все это, конечно, могло быть страхом… хотя, честно говоря, она знала, что это не страх.
Но ведь он не тот, ради которого она приехала в Колорадо.
Он без предупреждения открыл глаза, темно-синие глаза, которые тут же устремились к ней. Почему он не просыпался, как нормальные люди? Почему он не потягивался, не зевал, не моргал глазами, пока их взгляд постепенно не сосредоточивался на чем-то? Боже, у него даже дыхание не изменилось. Он просто открыл глаза и смотрел на нее пристально, как всегда.
– Что ж, пора, – строго сказала она. – Я подумала, а не стоит ли мне послать Лестера Паттона за доктором для вас.
– Не надо доктора, – угрюмо отозвался Джейк. – Вы и так прекрасно справляетесь.
Рената притворно улыбнулась ему, чтобы скрыть свой испуг.
– Надеюсь, вы не боитесь докторов, а, Джейк? Он покачал головой так, что Рената подумала: есть ли на свете что-нибудь, чего он боится.
– А вы не испугаетесь, если я поднесу бритву к вашему лицу? – спросила она и. протянув руку, коснулась щетины на его подбородке. Пальцы почти коснулись его, и она отдернула руку.
Он слегка приподнял брови в ответ на ее вопрос и коснулся ладонью своей щеки.
– Я сам могу побриться.
Рената позволила себе настоящую улыбку, хотя и несколько натянутую.
– Значит, вы боитесь, – тихо сказала она.
– Черт побери, а почему бы нет. – Джейк медленно приподнялся и сел, простыня упала с него. Мышцы на его руках напряглись и отвердели, и Рената с трудом отвела от них взгляд. Если бы она могла убедить его не снимать рубашку во время сна, она, возможно, не была бы так смущена. Его нагота положительно сбивала ее с толку. Рената чувствовала, как лицо ее начинает пылать, и поняла, что краснеет.
– Я видела бритвенные принадлежности Габриэля в соседней комнате, – поспешно пролепетала она. – Я принесу их. – Девушка повернулась на каблучках и выбежала из комнаты, оставив безмолвного Джейка Вулфа.
Рената сидела у края кровати и размешивала помазком приготовленную ею пену. Джейк не шевелился. Он просто наблюдал своими холодными глазами, как она пытается не смотреть на него. Это было достаточно трудно, раз уж она начала брить его. Интересно, что же в самом деле она думала, когда предложила побрить его?
Возможно, она совсем ни о чем не думала, но в то же время она ожидала, что он отклонит ее предложение. Однако он не отклонил.
Они находились слишком близко друг от друга. Ему стоило лишь протянуть руку, и он коснулся бы ее.
Если бы он продвинулся вперед, их лица оказались бы рядом. Она могла только надеяться, что он ничего такого не сделает.
Слегка дрожащей рукой Рената начала намыливать его бороду. Джейк не шевелился, но глаза его стали еще холоднее.
– Сколько раз вы это делали?
Она заглянула в их синеву, потом закончила его намыливать и отставила миску в сторону.
– Видите ли, честно говоря, ни разу в жизни. Но я видела, как мой отец брился, так что я вполне уверена, что смогу сделать это – если вы не будете двигаться.
– Вы пытаетесь убить меня, не так ли? – простонал Джейк.
Его кислый комментарий заставил Ренату улыбнуться, и на мгновение она забыла, что он угрожает перевернуть весь ее мир с ног на голову.
– Думаю, что, если бы я хотела вашей смерти, я могла бы придумать более удачный и менее хлопотный способ, чем этот. – Она подняла лезвие.
Рената слегка наклонилась вперед и неожиданно твердой рукой соскребла небольшой участок намыленной бороды. Дальше дело пошло лучше. Она вытерла бритву льняным полотенцем, лежавшим у нее на колене, и продолжила свою работу. Джейк был хорошим клиентом, он оставался совершенно неподвижным, пока она медленно сбривала его бороду.
Джейк беззвучно обругал себя. Рената медленно, с усердием сбривала недельную щетину на его лице. По крайней мере, она перестала кусать себе губы, а руки ее больше не дрожали. Все ее внимание сосредоточилось на работе, и он смог открыто рассматривать ее.
