- У нас не убрано просо,- заметила Эла.- Вы идите в поле, а я схожу в село.
Мужчины согласились. Ликоп уже знал, что Эла ждет ребенка.
Вечером жена Хети не вернулась, и они решили, что она осталась ночевать, погостить у брата. Утром Араму и Эле сообщили, что ночью на село налетели ойропаты, сожгли и разграбили все дома, увели всех женщин, убили мужчин, тех, которые бросились защищать своих жен и дочерей. Попала в плен к ойропатам и Эла.
* * *
- Хватит, мама! - крикнула Мелета.- Мечешь икру, как будто Ты не Царица амазонок, а презренная дандарка из Синдики. Мой отец не тот человек, чтобы пропасть. Вот вернется Арам... - Мелета подошла к окну.- Да вот и они! Ставят лошадей сейчас поднимутся сюда.
О, эта женская манера - древняя, как сам мир. Если жена долго ждет любимого и желанного мужа, то при возвращении она набрасывается на него не с объятиями и поцелуями, а с бранью. Так случилось и на этот раз.
- Где ты был, презренный, трое суток?! Ускакал без спроса, пропал без вести!
- Не кричи, Лота. Это не достойно царицы. Мы были на хуторе.
- А где Хети? - спросила Мелета. - Почему он не приехал?
- Ты лучше спроси, где Эла! - зло крикнул Арам.
- А где Эла? - уже потише спросила Лота.
- Эла исчезла,— с еле скрываемым гневом ответил Ликоп,- Ее уволокли на аркане амазонки благородной царицы Лоты и Священной Мелеты. Они сожгли и разграбили селение...
- Моя сестра Эла носит под сердцем ребенка. А ты спрашиваешь, где Хети! Он ускакал искать жену и ребенка. Вот что наделал твой проклятый пояс!
- Надо немедленно бежать из этих мест,- произнес Ликоп.
Мелета вскочила с кресла, перебежала в спальню, бросилась ничком на подушки. Лицо ее горело, в голове роем метались мысли. Вспомнилось злое лицо Арама, когда он сказал про Элу. Он, наверное, ненавидел ее тогда. А ведь любил когда-то. Неужели любовь прошла? А она сама - любит ли его сегодня? И странно, в этот момент в ее памяти всплыло лицо Митродора... «Он же вскоре заедет за мной,- вспомнила она, и мысль быстрая, сильная взметнулась в мозгу.- Бежать! Скорее бежать отсюда». Ей бы надо думать сейчас об Эле, про то, где ее искать, про сотенных, начавших набеги без позволения, но думать не хотелось. В ее памяти возникало то лицо Арама, то Митродора. Потом всплыло лицо Агнессы... Она ведь ждет моего возвращения, а я тут заварила такую кашу...
На кровать с обеих сторон сели. Мелета догадалась - родители. Лота положила на затылок дочери теплую ладонь, сказала:
- Не терзайся. Мы найдем Элу. Ее привезут в наши колонхи - некуда более.
- Тебе надо думать о себе, дочка,- сказал отец, нежно поглаживая ее по спине.
- Где Арам? Почему он не подошел?
- Он ушел в город,- ответила Лота.- Он человек пропащий. Опять напьется.
Мелета поднялась, села рядом с Ликопом, обняла его за шею:
- Прости, отец. Я сделала тебе больно. Я понимаю...
- Я тоже виноват. Я думал, что ты рождена не амазонкой... Но, видимо, в тебя как-то попала капля черной амазонской крови. Мне казалось, что я за то короткое время, пока ты жила на хуторе, а потом в селе, в доме Арама, достаточно воспитал в тебе любовь к простому народу, но, видимо...
- Я помню, отец, каждое твое слово... и помоги мне покинуть Фермоскиру. Я снова поеду в Синдику.
- Одна?!
- Нет, мама, не одна. С Арамом. Одну меня Атосса уничтожит.
- А городские сотни? Они так же будут грабить села, сжигать и убивать людей? - спросил Ликоп.
- Но здесь остаетесь вы с мамой, Священный Совет.
- Мы уйдем на хутор,- тихо сказала Лота.- Там я прошлые годы познала счастье быть любимой.
- Вот в тебе чья кровь, Мелета,- сказал отец. -Только о себе...
- Но ты сам только что сказал мне, что надо думать о себе.
- Тебе, но не царице Фермоскиры. Если мы все убежим...
- Дочерей Фермоскиры нам не переделать.
- Ты, дочка, говорила, что там на Танаисе Годейра намерена возродить амазонство. Кого они там намерены грабить? Скифы - воинственный народ, не то что наши пахари, скотоводы и рыбаки.
- Я не знаю намерений Годейры. Мы все время были врозь. Но вот царица Синдики Тира... Мы с Агнессой рассказывали ей, как рабыни подавили Фермоскиру и вы помогали им в этом.
