- Что это за слово, Сидни? Какое слово Гаррет использовал, чтобы забрать тебя оттуда?
Открывая глаза, я гляжу на лицо Кейса. Его пальцы возвращаются к моей киске, толкаясь в нее, пока большой палец играет с моим клитором, словно тот струна на гитаре. Это так офигенно приятно. Его вторая рука тянется к ремню. Через несколько секунд я кончаю, его брюки расстегнуты, и моя ладонь на его твердом члене.
Я сжимаю его...
Я в своей спальне, сижу на краю кровати. Гаррет смотрит на моих плюшевых зверушек.
- Ты слишком молода, Сид, как для кошатницы.
Я испускаю смешок и вытягиваю ноги.
- У тебя, должно быть, этих штук как минимум две дюжины.
- Ну, я люблю котиков, - шучу я в ответ. - Подай на меня в суд.
Он стоит передо мной, сжимая мое лицо ладонями. Я поднимаю на него взгляд полный доверия.
- Мне нравятся собаки. - Я просто моргаю. - Они верные. Послушные. И не судят меня.
- Я тоже не сужу тебя, Гаррет.
- Я знаю, Сид. Ты и есть моя собачка, детка. Если у меня когда-то и был пес, то это ты. - Он гладит меня по волосам. - Ты добрая, верная и нежная.
Мои колени ударяются о твердый бетонный пол, руки оказываются на бедрах Кейса. Кончик его члена проскальзывает между моих губ, и я сглатываю.
Он стонет, сжимая мои волосы в кулак.
Мой язык и ладони начинают творить волшебство, пока я сосу, скользя губами по его толстому стояку.
- Здесь слишком много кошек, - говорит Гаррет, указывая на мою футболку.
- Это просто футболка, - объясняю я, ожидая его прикосновения и пытаясь обратить его внимание на себя. Но он все смотрит на карикатуру дикой кошки на моей футболке.
- Дикая кошечка? - произносит он в форме вопроса.
Кейс вынимает свой член и несколько раз быстро и жестко скользит по нему рукой. Я открываю рот и высовываю язык, неотрывно глядя на него. Его сперма брызгает мне в лицо, попадая в глаз и ослепляя. Она теплая и ощущается даже немного приятно, стекая по моей щеке.
- Нет, - говорю я Гаррету. - Не кошечка. Попытайся снова.
Он улыбается мне и снова сжимает мое лицо между своими ладонями.
- Ну и что же это, Сид?
Я улыбаюсь в ответ, тепло распространяется по моему телу. И затем отвечаю.
- Красная рысь? - спрашивает Кейс, все еще тяжело дыша после полученного оргазма. Я смотрю на пол. Кейс застегивает штаны. - Это оно? Красная рысь?
Я опускаю голову и ощущаю, как слезы покидают мои глаза. Мне стыдно за то, что я сделала. И стыдно за то, что делаю сейчас. Мне стыдно за каждую клеточку своего тела.
Кейс выходит из комнаты, оставляя меня на полу. Я поднимаю взгляд на стол, где по его словам, он убил моего отца, и затем смотрю на огонь. Я так замерзла. Поэтому ползу к камину и ложусь на каменном островке перед ним.
Я наблюдаю за языками пламени, напоминающими мне о моей жизни. Подъемах, падениях, искорках то тут, то там. Тепле.
Однако не этой жизни. А той. Той, где девушка по имени Сид обитала в своей симпатичной подростковой комнате. И где все кошки теперь стали псами.
Не знаю, сколько так лежу, пребывая наполовину в мечтах, наполовину в кошмарах. Но дверь все это время остается открытой. Кейс так и не потрудился закрыть ее за собой. На другой стороне очага горит свет. Он частично освещает и мою камеру.
Но я не двигаюсь. Даже чуть-чуть. Возможно, он вообще уже не здесь. Он мог бы уехать. Узнать то, что там ему было нужно и уехать.
Я проваливаюсь в сон, который в данный момент кажется более реальным, чем явь. Сон, который дарит мне больше надежды на счастливое будущее. Который служит мне побегом.
- Сидни?
Он называет меня Сидни. Так я и понимаю, что это кошмар, а не мечта.
- Сидни? Ты голодна?
Никогда не чувствовала себя настолько голодной, как в данный момент. Я вытягиваюсь, чтобы почесать лицо, и понимаю, что на нем засохла его сперма.
Снова закрываю глаза. Мне больше по душе мечты о Гаррете, чем реальность с Кейсом.
Немного позже он возвращается. И снова зовет меня. Только на этот раз, когда я не отвечаю, он поднимает меня на руки и несет в ванную, усаживая на столешницу.
Я не сплю. Сомневаюсь, что хоть что-то из последних событий было во сне. Так что я просто наблюдаю за Кейсом, пока он мочит полотенце и вытирает им мое лицо. Я ничего не говорю, но он что-то рассказывает, пока умывает меня.
