Металлическая заслонка, отделяющая нас, скользит вверх, и я вижу ее. С тех пор, как привез ее сюда, я впервые могу увидеть ее при свете. Мягкое пламя создает тени, танцующие на ее лице. Ее глаза закрыты, а рот приоткрыт. Волосы темные и длинные. Она лежит на боку, и локоны падают поверх ее плеча, покрывая голую грудь. Ее кожа молочно-белого цвета, даже несмотря на все другие темные черты. Ее глаза, волосы, разум.
Она очень темная. Незаконнорожденная дочь сенатора США. Спрятанная, чтобы защитить ее или Ченнинга. Или быть может, она всегда были лишь пешкой? Разве не поэтому все незаконнорожденные дети пропадают? Чтобы использовать их попозже? С другой стороны. Я должен признать, что не думал о Компании в течение долгого времени. Я знаю, Ченнинг был частью секретной организации, учрежденной ради управления глобальной экономикой. И знаю, что исходя из этого, Сидни - дитя Компании, даже несмотря на то, что Ченнинг не был женат на ее матери. Мне известно, что все происходящее с Сашей восемь лет назад дерьмо, тоже связано с Компанией. Черт, если бы Саша оказалась не на моей стороне, я бы ее уничтожил. Что она знает и может сделать - это дерьмо пугает до чертиков. Но мы позаботились о них. Ты не можешь расправиться со всей организацией при помощи одной атаки, мы знали это, но убрали людей из высшего слоя Компании.
Однако кое-кто ушел от расплаты. Не все умерли той ночью. У Джеймса был брат, который не был заинтересован в том, чтобы занять свой пост в Компании. А еще у них был отец. Все еще живой, насколько мне известно.
У Харпера тоже был брат. И я конечно уверен, что ничего с того дня не давалось ему легко. Понятно, что он не попадал в передряги по типу ты-мой-пленник-и-я-тобой-владею, как у нас здесь с Сидни. Скорее что-то вроде ситуации в стиле будь-осторожен-в-своих-желаниях, отлично отображенной в фильме "Крепкий орешек".
А Саша. Той ночью мы убили ее дядю, но он не имел значения. Последний настоящий член ее семьи умер за год до этого. Но были и другие. Более низкий уровень, следующий круг организации.
Так что нет. Мы не покончили с ними всеми. Кто-то из них отошел от дел. А у кого-то, конечно, есть планы мести. Но Сидни - часть чего-то еще. Я не могу пока ее раскусить. Мне нужно больше времени. Потому что знаю, я втянут во что-то. И знаю, что близок к чему-то. Но отчетливее всего я понимаю, что что-то упускаю.
Разве это не иронично? - спрашиваю я себя, пока смотрю через пламя на ее идеальное обнаженное тело. Оно светится в теплом свете от почти угасшего огня. - Разве не иронично то, что у меня с этой девушкой есть что-то общее?
Она глубоко вздыхает и переворачивается на живот, неспешно пододвигаясь все ближе к огню. Мне не нужно, чтобы она поджарила себя во сне. И я так чертовски устал, чтобы не спать и приглядывать за ней.
Так что нажимаю кнопку на стене и металлическая заслонка опускается. Она издает немного шума, когда ударяется о камень, которого там не было, когда металл двигался вверх, и я гадаю, разбудило ли это Сидни.
Прислушиваюсь к шуму по ту сторону стены, но ничего не слышу. Так что я возвращаюсь к дивану и ложусь на шкуру, натягивая ее часть поверх себя.
Что-то в этом всем не так.
Что-то очень-очень неправильно.
Позднее я просыпаюсь. Огонь окончательно погас, и в доме холодно. Я встаю и бросаю несколько бревен в угли, а потом иду в ванную.
Бьюсь об заклад, этой сучке тоже нужно в туалет. Вероятно, не только для того, чтобы пописать. Я застегиваю ширинку и иду к двери, ведущей в подсобное помещение, через которое можно попасть в комнату заключенного. Стучу.
- Что? - говорит она по ту сторону двери.
- Я знаю, что ты отвязалась. Отойди от двери в дальний угол комнаты. А затем дай мне знать, когда сядешь на пол, что ты на месте.
Я ожидаю, что она начнёт возмущаться. Конечно, она, должно быть, думает, что теперь на шаг впереди меня. Она выпуталась из пут и все еще не поплатилась за это.
Но это не потому, что я мягок с ней. А потому что последствия за содеянное могут перевернуть ее мир вверх дном. Мои слова разрушат её жизнь.
И я не могу дождаться этого момента.
