А около 1290 г. еще один поэт вознамерился описать «Турнир парижских дам»[86].
Кто был этим поэтом? Молодой парижский бюргер по имени Пьер Жансьян, представитель богатого (судя по значительному обложению Жансьянов в реестре тальи) семейства, жившего в Гревском квартале, квартале крупных коммерсантов. Семейство это дало свое имя одной из улиц квартала — близ церкви Сен-Жан, где заложило капеллу. Жансьяны считались одними из самых именитых горожан; они были близки к королю, и не исключено, что поэму написал тот самый Пьер Жансьян, что вместе со своим братом Жаком был убит в 1304 г. в сражении при Монс-ан-Певеле на глазах Филиппа Красивого, который «всегда держал их подле себя по причине добра и верности, коими они отличались». Итак, перед нами молодой бюргер, один из тех, кто разбогател на торговых операциях, имеющий доступ к королевскому двору и человек образованный. Он умел слагать стихи, знал, что тогда в большой моде были описания турниров, занимавших в «хронике дня» особое место, и, похоже, был знаком с сочинением Юона д'Уази, оригинальность которого состояла в том, что автор представил в нем галантное зрелище с участием дам в доспехах. И точно так же, как придворные кавалеры сочиняли сказки и романы о подвигах и любви, с тем чтобы произвести впечатление на свою красавицу и расположить ее к себе, так и Жансьян прилагал все силы, чтобы завоевать благосклонность своей.
Но если другие поэты, писавшие для дворов сеньоров, брали своих героинь из знатных кругов и описывали жен баронов или рыцарей, бюргер Пьер Жансьян вывел на сцену жен и дочерей бюргеров. Так что перед нами проходят представительницы всех крупных бюргерских семейств Парижа — Анкетенов, Арродов, Барбеттов, Бигов, Буселей, Бурдонов, Шосонов, Жан-сьянов, Марселей, Пиду, Сарразенов, и автор постарался в рамках вымысла дать достоверную картину собственной среды, мира богатых бюргеров, в чем можно удостовериться, сопоставив ее с описаниями в книгах и архивных документах. Вот почему эта картина так интересна и ее детали дают столько информации. Ведь она отображает не только черты самих героинь, давая их личные портреты — прекрасной супруги Жака из Ланьи, вдовы ювелира Алома, глаза которой воспламеняют сердца мужчин, или супруги Этьена Мориза, весьма опрятной в своем платье, настолько хорошо подогнанном, что когда она выходит из-за стола или уходит с мессы, ее плащ никогда даже не касается пола, — но показывает также, что многие из семейств, к которым принадлежат героини вымышленного турнира, принимали участие в управлении городом и, что особенно примечательно, по примеру знати имели гербы: один — герб с золотым орлом на лазури, окаймленный зеленью и разделенный серебряными чешуями, другой — беличий, усеянный золотыми чашами; третий — золотой, усеянный черными орлами; четвертый — беличий, разделенный ромбами из колокольчиков; или же золотой с двумя восстающими алыми львами; или золотой, усеянный лазоревыми орлами, многократно скошенный черв-ленью, обремененный тремя щитами с зеленым замком в каждом. Таким образом, бюргеры, которые двести лет назад или, возможно, того менее были всего лишь трудолюбивыми, но бедными ремесленниками, теперь образовали аристократию на манер старинной, а их жены, чьи достоинство, престиж и репутация в свете поднялись до уровня знатных дам, эти жены, чьей грации, мудрости и образованности воздавали хвалы, этот «цвет дам Грева, Большого моста или Шорной улицы», могли претендовать на восхищение и куртуазное обожание, словно были воспитаны в благородных традициях.
2. Купцы
Уже по тому, как обхаживали купцов льстецы, можно догадаться, сколь новое и большое значение в Париже XIII века они приобрели.
Благо, какое приносит их неутомимая деятельность, воспел в любопытной маленькой поэме один жонглер по имени Фелиппо[87]. Он перечисляет бесчисленные товары, которые они везут со всего света, подвергаясь всевозможным опасностям на суше и на море: ведь они бывают не только в провинциях, но добираются и до дальних стран, до Англии, Испании, Италии и много дальше — до сарацинского Востока. Они предлагают все, чего только можно пожелать для удобной и приятной жизни, и, обогащаясь сами, в свою очередь способствуют торговле и промыслам других. Завершив свои дела за пределами страны, они возвращаются и затевают строительство, привлекая для этого каменщиков, штукатуров, плотников и кровельщиков. Они разъезжают по Парижу, где делают покупки, особенно предпочитая улицы Труссеваш (Свяжи-Корову) и Ки-к'ан-пуаст (Кто-бы-то-ни-мог), где сосредоточена торговля галантереей и где они сбывают все свои предметы роскоши и диковинки. Именно там они находят серебро и золотую фольгу, ремни и шелковые поясные кошели-омоньеры, драгоценности, крепированные женские головные уборы — кувр-шефы, плетеные изделия, гимпы, гребни, ножи с узорными рукоятками, резные изделия из серебра и слоновой кости. Они не пренебрегают спасением души — совершают обязательные паломничества, но, возвращаясь, созывают жонглеров и менестрелей, чтобы повеселить себя их музыкой, песнями и сказками. Поэтому автор говорит даже о «сословии купцов», созданном Богом на земле так же, как его провидение учредило здесь рыцарское сословие.
