Необходимое подчинение частных интересов общему благу города наполнилось конкретным и понятным смыслом. Без сомнения, не стоит рисовать ужасную картину средневекового города с непролазной грязью на улицах, где мусор сваливают всюду, где только есть свободное место. Париж не всегда был загаженным, зловонным, с темными узкими улочками, над которыми нависали вторые этажи домов, почти не пропуская света. Но не стоит воображать себе и идиллическую картину, чистенькую и красочную, как на миниатюрах. И то и другое сосуществовало или сменяло друг друга на одной и той же улице в зависимости от эпохи. Париж Филиппа Красивого с богатыми нотаблями, многочисленными ремесленниками, динамично развивающийся, вероятно, хорошо содержался, и процветание, развитие и стремление к порядку и красоте были нераздельны. Зато в XV веке, когда множество домов были покинуты, разрушены или незаконно захвачены бедняками и бродягами, когда свирепствовала безработица, когда одни «отсутствовали» по политическим причинам, бежав из англо-бургиньонского города, чтобы примкнуть к партии дофина, а другие покинули город, потому что разорились и не могли уплатить долги, тогда, конечно, поддержание чистоты улиц отошло на второй план. К этому периоду относятся документы, в которых сообщается, что лачуги превратились в выгребные ямы, опасные для всего окружающего. Желание привести город в порядок вернулось только вместе с миром и безопасностью.
Неоднократная смена фаз упадка и возрождения на протяжении Средневековья постепенно привела к созданию упорядоченной системы. Так, учредив общий налог, город обязался убирать мусор и грязь. Но система установилась только с наступлением Нового времени. Именно городу пришлось постараться, чтобы объединить усилия по модернизации общественных мест, то есть улиц, берегов и набережных Сены.
Парижские улицы: пространство жизни, преступлений и правосудия
Улица, общественное место, является продолжением частного пространства дома, мастерской или лавки. В описях лавок указаны «придверные седалища» — скамьи, устанавливаемые у порога для осуществления жизненно важной связи между открытым пространством улицы и внутренним пространством мастерской или лавки. Соседи находятся в курсе всего, что происходит в каждом доме, любое событие обсуждают на улице, давая свою оценку.
Вот косвенное свидетельство, ценное тем, что наверняка описывает типичный случай. В 1333 году в ходе следствия по делу об изнасиловании выяснилось, что торговка свечами Жаклин завлекла к себе десятилетнюю девочку Жанетту, чтобы отдать ее некоему «ломбарду» (Жаклин утверждала, что не знает имени насильника), а потом держала ее за руки, потому что девочка вырывалась. Отец потерпевшей подал в суд, сводню арестовали и посадили в тюрьму, где она ожидала приговора. Эта ужасная история разворачивалась следующим образом. Жанетта сидела «у дверей своего отца», то есть на пороге дома по улице Мишель-Леконт. Соседка взяла ее за руку и сказала: «Пошли, раздуешь мне огонь и помоешь тарелки». Такие отношения наверняка были в ходу между соседями: девочка ничем не занята, ее просят помочь по хозяйству в соседнем доме и в долгу не останутся. Вот почему девочка не заподозрила ничего худого, ведь соседку она хорошо знала.
Улица — знакомое пространство, к которому социально принадлежат различные группы людей. Там царит особая форма коллективного общения, которая находит свое выражение во время семейных событий. В источниках есть на это беглые указания. После кончины одного резчика, поселившегося в Париже, его душеприказчики истратили шесть парижских ливров на «ужин, устроенный для соседей в день похорон».
Улица — это одно из тех мест, где ссорятся, выясняют отношения и чинят насилие, ибо там находятся зрители, которые выражают общее мнение и в глазах которых можно покрыть себя славой или позором. Семейные ссоры часто выплескиваются на улицу, и тогда члены семьи и соседи поддерживают ту или иную сторону в перебранке или в драке.
Тут же шныряют воришки, которых стражам порядка нелегко поймать, если те довольствуются мелкими кражами. Воры высокого полета, способные все предусмотреть, найти скупщика краденого, собираются в таверне, где можно купить вина, в отдаленных кварталах, на улицах, прилежащих к городской стене. Преступники, замышляющие убийство по своей инициативе или по заказу, приходят осмотреться на месте, оглядеть людей, осторожно расспросить их. Об этом рассказывали обвиняемые в своих признаниях, сделанных в тюрьме под пыткой, или даже у подножия виселицы, чтобы облегчить свою совесть.
