В каждом номере есть кондиционер; толстые ковры постелены в коридоре и почему-то на кухне, но не в комнатах. Имеются огнетушители, зато отсутствует план эвакуации: хаджи здесь «в гостях у Милосердного», так что с владельца гостиницы снята всякая ответственность.
В основе этой «индустрии сна», представляющей собой смесь устаревших хитростей, интриг, управления, хорошо осведомленного о твердой валюте и финансовых спекуляциях одновременно, лежит деятельность одного персонажа — мутаввифа — того, кто оказывает помощь необразованным или немощным паломникам, совершая с ними таваф — обход Каабы по кругу, одним он читает молитвы, других поддерживает или ведет под руку.
Еще до рождения ислама Мекка считалась крупным паломническим центром и в то же время важнейшим рынком во всей Аравии. Паломники из числа язычников могли жить в частных домах за небольшое вознаграждение, так что гостеприимство считалось выгодным делом. Кроме того, иноземцам не разрешалось совершать обход Каабы в обычной одежде, так что им приходилось заимствовать ее у хозяев дома либо покупать. Поскольку нужно было оставлять одежду перед мечетью согласно обычаю, то многие приберегали «гардероб» для своих гостей, к большой радости последних. Те, кто не мог позволить себе подходящее одеяние, совершали ритуал в костюме Адама. Женщины же в любом случае прикрывали тело материей.
Религия пророка наследовала церемонию хаджа, очистив ее от языческих примесей. Но хитрый обычай сдавать чужеземцам дома и тряпки превратился в Мекке в почетную профессию. Более того, экспансия мусульман неожиданно принесла с собой волну новых клиентов.
Обделенная развитым сельским хозяйством «долина, где не растут злаки» (Коран, 14:40/37) получила вместе с триумфом религии и общее признание, став матерью городов. Парадокс, но богатства ей это не принесло. Вскоре после смерти Мухаммеда (632) большая часть богатых торговцев и интеллектуальной элиты перебралась в Медину, а оттуда ушла в другие города. Pax islamica,[51] вернувший безопасность древним торговым путям, нанес в то же время смертельный удар по караванному пути, связывавшему благодатную Аравию с Сирией и Палестиной, на котором Мекка была важным этапом. Сам пророк в свое время смог обеспечить существование своей семьи благодаря этой дороге. Но с тех пор бедным «соседям Аллаха» остались только ресурсы, которые можно было выжать из паломничества — сдавать жилье на время хаджа, производить товары для хаджа, обеспечивать путешественников одеждой для хаджа стало их главным делом. Кроме того, они оказывали за деньги разнообразные услуги, занимались торговлей и интригами.
Со временем верующие смирились с тем, что на них зарабатывают деньги, и покорились власти мутаввифа. Они предлагали свои услуги, жилье, транспорт, еду. Паломники ни шагу не могли ступить без чичероне Святой земли, покупали продукты только у тех торговцев, которых им рекомендовали (и мутаввифы, разумеется, получали часть прибыли).
Перед тем как присвоить единственный источник доходов в Мекке, эти погонщики индустрии, эти разночинцы пустыни улица за улицей подчинили себе весь город, за ничтожную цену скупая участки, дома и торговые точки. Нечестные сделки, соперничество, интриги, разводы для получения выгоды и браки по расчету — мекканские торгаши объединялись для того, чтобы поле их деятельности охватило все мусульманские провинции. Принимать, кормить и обстирывать паломников — это куда ни шло. Но находить их в их же стране и побуждать совершить хадж — это уже странно. Каждый мутаввиф пользовался монополией в одной или в нескольких местностях, которые он регулярно навещал, чтобы подогреть пыл благочестивых жителей, предлагая им, прежде всего, свое гостеприимство. Судя по тому, как ему платили, он не скупился на похвалы. Но истинному положению вещей они, увы, не соответствовали, и часто правоверные сильно ударялись, упав с облаков на землю, когда видели свой «второй дом»: жалкую хижину, развалившуюся хибару или заполненный людьми подвал.
Что касается «благородных» кварталов, то мутаввифы просто превращали их в часть пустыни, сажая одно-единственное дерево, которое льстит арабам: генеалогическое. И здесь каждый выдавал все, на что был горазд: припоминали предков благородных кровей, ссылались на прадедов, внесших вклад в развитие города, отыскивалась собственная фамилия в списке спутников пророка либо просто изобреталось несуществующее генеалогическое древо, связанное со знаменитыми улема или эмирами, «вернувшимися» из Магриба или из Персии. В этом пышном саду предков сыновья и внуки мутаввифов пожинали плоды и прибыль. Дела процветали.
