Наполеон окончательно вышел из игры, но некоторые его соратники не сдавались.
«Редко можно было видеть, чтобы черты столь своеобразного, столь благородного лица были искажены и потрясены столь же бурной страстью, как та, что охватила в ту минуту генерала Ла Бедуайера, — рассказывает свидетель. — Ему едва исполнилось тридцать лет, он был изящен и двигался легко и живо, как совсем молодой человек. У него был высокий, очень открытый, почти оголенный лоб; на лице его, обычно вежливом, читалось мрачное раздражение, а голубые глаза сверкали гневом. Чувствовалась натура великодушная и нежная, охваченная страданием и растревоженная насилием, которое она совершала сама над собой»[366].
Дело было в палате пэров после отречения Наполеона.
«Император принадлежит нации, с ней он может все, — говорил патриот. — Для своей защиты он найдет молодые сердца, которые дают клятву лишь однажды… Примите законы, которые объявили бы предательство позором. Если имя предателя будет проклято, дом его разрушен, а семья объявлена вне закона, тогда предателей больше не будет. Больше не будет трусливых маневров, которые привели к последней катастрофе. Возможно, кстати, что их пособники и даже виновники сидят в этом зале»[367].
Там был маршал Ней, недавно обещавший Людовику XVIII доставить Наполеона в Париж в железной клетке, а затем упустивший шансы при Катр-Бра[368] и проигравший сражение при Ватерлоо.
Там был маршал Массена, бывший контрабандист, получивший из рук Наполеона слишком много (и только что — звание пэра), но предателем себя не считавший. Хотя после высадки Наполеона во Франции публично поклялся защищать трон короля до последней капли крови и приказал изловить «врага»[369].
— Молодой человек, вы забываетесь! — рычит он в ответ на выпады Ла Бедуайера.
«Прошло еще несколько мучительных дней, и по дорогам хлынула армия — рокочущая, бессильная, полная отчаяния орда. Не армия побежденных, и даже не полчища беглецов, а просто расформированная армия. Защитники родины возмутились, не желая принять перемирия, на которое соглашался маршал Даву, и они стали нежелательными, их выгнали из Парижа, выслали за Луару, потому что правительство должно было очистить столицу, перед тем как сдать ее союзникам», — пишет Филипп Эриа.
На аллее, огибавшей Марсово поле, вскоре разместятся пруссаки, Елисейские Поля будут заняты казаками, а в Булонском лесу разбиты палатки солдат Веллингтона.
«Железный герцог» посетил дом мадам Рекамье и самодовольно заявил:
— Ну и побил же я его!
Исполненный достоинства ответ Жюли заставил Веллингтона прикусить язык.
2 августа фанатики-роялисты растерзали маршала Брюна[370]. Это случилось ночью в авиньонской гостинице «Пале-Рояль». Л а Бедуайер был расстрелян 19 августа на Гренельском поле.
Маршал Монсей отказался участвовать в суде над Неем. Старого воина лишили звания пэра и заключили в крепость на три месяца. Ней был осужден пэрами и расстрелян 7 декабря. Пять его коллег-маршалов[371] подписали смертный приговор. Корсиканец Орнано пытался освободить Нея, но был арестован и изгнан из Франции.
Когда обвиненному в государственной измене Лавалетту зачитали смертный приговор, генерал посмотрел на часы. Но он остался в живых благодаря удивительной женщине, своей жене! Мадам Лавалетт[372] навестила мужа в тюрьме Консьержери за день до казни, и верный слуга Наполеона бежал, переодевшись в ее платье[373]. Эта подлинная история похожа на вымышленную, — но, может быть, польза литературных романов состоит и в том, что их авторы указывают людям способы действий в критических ситуациях?
Даже Людовик XVIII оценил самопожертвование мадам Лавалетт. «Она одна из нас всех выполнила свой долг», — сказал король.
В 1822 году ее муж-беглец был помилован и вернулся во Францию.
Строитель мавзолея для семейства Буссардель из романа Филиппа Эриа «Семья Буссардель» рассказывал, что когда его молодых подмастерьев забрали в армию, то пришлось нанять стариков-каменщиков, а в качестве подручных к ним приставить учеников, «молокососов лет по пятнадцати». Только так и был выполнен заказ!
