Приближаясь к Смоленску, остановились в какой-то деревушке, чтобы переночевать. Тучковым была отведена тесная, грязная, удушливая изба, но все рады были возможности немного отдохнуть. Поужинали наскоро и улеглись полуодетые на сене, разостланном по полу. Маргарита Михайловна, утомленная долгим путем, скоро заснула, и ей приснился сон. Она видела висящую пред нею рамку и прочла резко начерченную кровавыми буквами надпись на французском языке: «Ton sort se décidera à Borodino» («Твоя участь решится в Бородине»). Крупные капли крови отделялись от букв и струились по бумаге. Бедная женщина вскрикнула и вскочила с постели. Ее муж и мадам Бувье[45], пробужденные криком, бросились к ней. Она была бледна и дрожала как осенний лист. «Где Бородино? — спросила она мужа, едва переводя дух. — Тебя убьют в Бородине!» «Бородино? — спросил Александр Алексеевич. — Я в первый раз слышу это имя».
И действительно, маленькое Бородинское село было тогда неизвестно.
Утомление преодолело страх, Тучкова легла и заснула. Но ей приснился опять тот же сон: опять та же роковая надпись, обнесенная рамкой, и те же капли крови, которые отделялись медленно, одна за другой, от букв и струились по бумаге. На этот раз она увидела еще стоящих около рамки священника, брата своего Кирилла Михайловича и, наконец, своего отца, держащего на руках маленького ее Колю.
Маргарита Михайловна благополучно доехала до Москвы и оттуда вместе с родителями отправилась в костромское их имение, откуда они посылали на почту в уездный город Кинешму. Молодая женщина пожелала остаться в городе, чтобы иметь возможность получать без замедления известия от мужа, и наняла маленькую квартиру, где поселилась с сыном и мадам Бувье. Наступило 1 сентября, день ее именин. Она отслушала обедню и, вернувшись из церкви, села к столу, задумалась, оперлась руками на стол и опустила голову на руки. Вдруг ее окликнул голос отца. Ей пришло немедленно на мысль, что Михаил Петрович приехал из деревни, чтобы провести с ней этот день, и она подняла голову. Пред ней стоял священник, а рядом с ним ее отец с маленьким Колей на руках. Все страшные подробности ее сна мелькнули мгновенно в ее памяти, одного лишь брата недоставало к дополнению картины. «А Кирилл?» — крикнула она исступленным голосом. Он показался на пороге. «Убит!» — молвила Маргарита Михайловна и лишилась чувств.
Когда она пришла в себя, брат и отец стояли около нее. «Было дано сражение под Бородином», — сказал ей сквозь слезы Кирилл Михайлович.
Он был адъютантом Барклая-де-Толли, спешил в армию и заехал к своим для того только, чтобы сообщить ей горькое известие о смерти мужа. В продолжение нескольких лет Маргарита Михайловна не могла его видеть, чтобы не вспомнить об их встрече в Кинешме, и с ней делалась дурнота при его появлении.
Не скоро пришла в себя Маргарита Михайловна после известия, сообщенного ей братом. Лишь только возвратились ее силы, она поехала на Бородинское поле отыскивать тело мужа. Путешественница, не давши себе времени отдохнуть от тяжелой дороги, послала в Лужецкий монастырь просить священников прийти немедленно на поле битвы, чтобы отслужить панихиду по убиенным, а между тем поехала сама на поле, где, по выражению Ф. Н. Глинки, «лежали трупы, валялись трупы, страшными холмами громоздились трупы». Все увеличивало ужас картины: ночь уже наступила, небо было сумрачно, дул по временам холодный ветер, и воздух был заражен тысячами тлевших тел. По распоряжениям начальства приступили к их сожжению, и на берегах Огника пылали костры, над которыми поднимался в сыром воздухе густой дым. Здесь Маргарита Михайловна опустилась на колени и слушала панихиду по «убиенном боярине Александре и всем воинам, на сем месте убиенным». Когда клир умолк, повторив за диаконом: «Вечная память», — Тучкова встала и спросила, кто поможет ей отыскать тело мужа. На этот подвиг вызвался старый схимник.
Место, где пал Александр Алексеевич, было приблизительно известно. Один из бородинских воинов, граф Коновницын, друг Нарышкиных, прислал Маргарите Михайловне план поля битвы, где батарея, на которой сражался Тучков
