«Вот отхожу с сего света, сыны мои. Живите в любви, потому что все вы братья, от одного отца и одной матери. И если будете жить в любви друг к Другу, Бог будет с вами и покорит вам врагов ваших и проживете в мире. Если же будете в ненависти жить, в распрях и междоусобии, то погибнете сами и погубите землю отцов и дедов своих, которую они добыли трудом великим, — но живите в мире, слушаясь брат брата.
Вот я завещаю в свое место престол Киевский старшему брату вашему Изяславу. Его слушайтесь, как слушались меня, пусть он будет вам вместо меня. А Святославу даю Чернигов, Всеволоду — Переяславль, Игорю — Владимир (Волынский), Вячеславу — Смоленск.
Если кто захочет обидеть брата своего, — велел напоследок Ярослав старшему сыну Изяславу, — то ты помогай обиженному».
Со смертью Ярослава Русь перестала существовать как единая держава, разделившись на княжения. Всего десять лет понадобилось сыновьям, внукам и племянникам «царя русского», чтобы начать братоубийственную войну. Напрасно Ярослав уповал, что дети одной матери, в отличие от его братьев-соперников, избегнут ненависти друг к другу и смогут поддерживать мир, несмотря на то, что в Полоцке сидел Всеслав Брячиславич, потомок Изяслава, старшего сына Владимира Святого, а в Ростове — Ростислав Владимирович, внук Ярослава от старшего сына, умершего при жизни отца и потому обойденного в завещании. Великий князь подразумевал, что Новгород останется во владении князя Киевского и будет управляться его наместником, что никогда не нравилось новгородцам. Земли на восток от Днепра, до Мурома и Тмутаракани, вроде бы зависели от князей черниговских. Однако в результате перетасовок Ростов, Суздаль, Белоозеро и Поволжье оказались в зависимости от князей переяславских. Якобы мудрый Ярослав не оговорил в завещании принадлежность многих русских земель, заложив возможности для княжеских ссор.
Внешняя угроза, которая, по мнению Ярослава, должна была укрепить братскую любовь суверенных князей, никогда не могла заставить их забыть своекорыстные интересы. Хотя за одно десятилетие по смерти Ярослава общие враги Руси сделали всё, чтобы доказать князьям необходимость союза. На южнорусские степи надвигались полчища кочевников-кипчаков, или половцев. Первым признаком опасности стали нападения прежних союзников — торков, выбитых половцами со своих пастбищ и теснимых на запад. Зимой 1055 гола Всеволоду Ярославичу пришлось защищать от них пограничную крепость Воинь. В том же голу Всеволод встретился с передовой ордой половцев и заключил мир с их ханом Болушем. На этот раз половцы ушли.
Объединившись против торков, князья в 1060 голу повели на юг на конях и в ладьях бесчисленное войско. Кочевники были разбиты «и перемерли в бегах, кто от стужи, кто от голода, иные от болезней». На освободившееся место пришли половцы. 2 февраля 1061 года хан Искал одолел выступившую против него дружину Всеволода. Необходимость объединения князей против нового, опаснейшего врага Руси стала очевидной. Они же беспечно воевали за Тмутаракань, захваченную Ростиславом Владимировичем, внуком Ярослава, у Глеба Святославича. Того самого, кто — уже после отравления Ростислава греком из Херсонеса — в 1068 году измерил ширину Керченского пролива: «мерил море по леду, от Тмутороканя до Корчева 14.000 сажен». И за земли современной Белоруссии — там Изяслав, Святослав и Всеволод изрубили мужей в Минске, поработив их жен и детей, и разбили Всеслава Полоцкого в жестокой зимней сече на реке Немиге. Всеслав бежал, но братья пригласили его на переговоры, целовав крест в его безопасности, захватили и бросили с двумя его сыновьями в Киеве «в поруб» — темницу, в которой, как известно по былинам, не раз сиживали Илья Муромец и другие русские богатыри.
Расплата за усобицу и клятвопреступление пришла в 1068 году. На Русь двигались орды кочевников. Трое князей — Изяслав, Святослав и Всеволод — соединили силы, чтобы встретить половцев на реке Альте. В излюбленном русами ночном сражении дружины, ослабленные братоубийством предыдущих лет, были разбиты, князья бежали и заперлись каждый в своем городе. Села и мелкие города впервые за долгое время подверглись всеобщему разорению.
