– Узнай и напиши мне.
Я разлила газировку по стаканам и сделала большой глоток. Мой организм нуждался в кофеине. День и так длился чересчур долго, а впереди нас ждали еще три часа занятий.
– Мне кажется, это и вечеринкой-то не назвать, если приглашенных всего трое, – сказала Элиз, словно раздумывала об этом все время с нашего последнего разговора.
– На самом деле я пригласила четверых, но Сет не сможет прийти.
– Сет из зоопарка? – спросила Элиз.
– Да, но при встрече не называйте его так.
Она засмеялась:
– Жаль, что он не придет. Я хотела наконец‐то познакомиться со знаменитым Сетом.
– Знаменитым? Не назвала бы его так.
– А как бы ты его назвала? – уточнила Элиз. Я задумчиво подняла голову:
– Иногда обсуждаемым.
Она кивнула:
– Хорошо, я хотела наконец‐то познакомиться с иногда обсуждаемым Сетом из зоопарка.
– Да, было бы здорово. Он веселый. Ну, что поделаешь. Обойдемся без Сета из зоопарка.
– Мы слишком много говорим о парнях в выделенное для занятий время, – прервала нас Блэр. Она уже сидела за столом.
– Да, ты права, – со вздохом ответила я, села рядом и потянулась к своим конфетам. – Давайте начнем.
Я ТИХО ОТКРЫЛА входную дверь. В доме было спокойно и темно, и я улучила минутку, чтобы этим насладиться. У нас дома редко когда бывало тихо. По пути в комнату я заскочила на кухню, включила свет и просмотрела всю почту, сложенную у телефона. Для меня ничего. Затем обследовала ящики, но в них валялась всякая мелочь – батарейки, ручки, скрепки, канцелярские кнопки и куча разных других вещей, совершенно не напоминающих письмо из Сан-Диего. Блэр получила письмо сегодня. Значит, я не поступила? Возможно, мама отнесла письмо в мою комнату?
Мое внимание привлекло голубое мерцание в гостиной, и я пошла туда. На диване сидел брат и смотрел телевизор.
– Привет, Бо, – сказала я. – Ты не в курсе, мне сегодня приходила почта?
– Без понятия. – Он бросил взгляд на экран телефона. – Крадешься, потому что поздно пришла?
– Я пришла не поздно, просто никого не хочу будить.
– Насыщенный вечер?
Он посмотрел на мою одежду, точно как Максин из магазина на углу, – надменно-снисходительно.
– Занималась с подругами.
Он покачал головой:
– Только моя сестра может красться в дом после учебных занятий.
– Почему не спишь?
– Не могу заснуть. – Вероятно, он не мог заснуть, потому что спал весь день. – Да и завтра нет никаких дел.
– Переживаешь, что пропускаешь семестр в университете?
– Нет. Переживаю, что не могу найти работу, чтобы оплатить следующий семестр.
– Тебе надо на будущей неделе сходить со мной в зоопарк.
– Ты теперь раздаешь людям работу?
– Нет, но ты можешь пойти добровольцем по волонтерской программе. Если ты им понравишься, они могут предложить тебе работу.
– Я пас.
– Да брось. Это очень весело. Мне кажется, тебе понравится. Животные не лезут ни к кому с разговорами.
Он устало посмотрел мне в глаза. Мне не нравилось видеть его таким подавленным. Я привыкла к громкому и веселому брату, который тусовался с друзьями и всегда чем‐то был занят. Меня беспокоило то, как он изменился.
– Нет, Мэдди. Это твое дело.
– Тебе надо найти свое. Он показал на телевизор:
– Уже нашел.
– Настоящее дело. Ты же спишь весь день и сидишь в темноте всю ночь.
– Почему бы тебе не заняться спасением животных, а не людей? У тебя это лучше получается, – отмахнулся от меня Бо, переключившись на телевизор.
Я вздохнула и пошла в комнату. Тщательный поиск конверта из Сан-Диего ничего не дал. Я переоделась в пижаму и упала на кровать, дав себе установку не думать ночью об университете.
* * *
Я не могла уснуть. Не могла перестать думать о том, как университет Сан-Диего отправлял конверты – партиями или все вместе. На часах было без пятнадцати два. Раньше, много лет назад, в эту самую минуту мама заходила в мою комнату и шептала мне на ухо: «С днем рождения». Я посмотрела на дверь, словно от моих воспоминаний она могла материализоваться. Не вышло. Впрочем, это было далеко не единственным, что перестала делать моя мама.
Я покачала головой. Я и так уже мысленно отругала брата за то, что он впал в депрессию. И не собиралась составлять ему компанию. Кроме того, мне теперь восемнадцать. Кому нужны глупые детские традиции?
