Вероника разогрела на костре обед и вскипятила чай, а когда подняла глаза на вернувшегося от берега старика — обомлела… Весело глядел на неё вприщур розовощёкий мужик.
— Ну-у-у! — только и промолвила в изумлении. — Да вас сроду не угадать!
— Дай-то Бог… токма угадчики будут шибко мудрые, мне бы ишшо росток свой сократить на треть.
После обеда он натащил к костру каких-то корней и трав, долго отваривал, томил их в котелке на углях костра и подступился с ножницами.
— Теперь ты усаживайся на бревнышко, твоя очередь.
— Может быть, не надо? Женская причёска дело тонкое, лучшие парикмахеры Москвы мне её закручивали.
— Садись-садись… надо, девка. Шибко ты яркая и приметная и дюжесть красивая, для любого мужика соблазн от тебя пышет, а он шибко памятен… а ить на люди выходим. Постриг в монахини тебе произведу… нету уж у тебя жизни мирской с моей тайной, счас сама себя не угадаешь… И чтоб другим неповадно было… Надо!
Он ловко орудовал ножницами, срезая пушистые локоны, и довольно крякал. Потом принёс в котелке остывший настой, низко склонил голову Вероники к земле и стал осторожно втирать густую жидкость в кожу, перебирая меж пальцев мокрые, короткие волосы. Укутал её голову полотенцем и проворчал:
— Готово! Через полчасика сполоснёшь в озере и просушишь. Эко солнышко разыгралось! Любо жить на белом свете.
Всё выполнив в точности, просушив шелковистый волос, она глянула на себя в зеркало и расхохоталась. Из брюнетки — превратилась в блондинку с естественно русыми волосами.
— Как это вам удалось?!
— Жизнь… Если бы ты знала, девка, как я чудил раньше… Из молодца мог в старца обернуться, в калику перехожего. Один раз весь Благовещенск ГПУ перевернуло, а я сидел в отрепьях у них на виду, на паперти, милостыню клянчил и язвы налепные на ногах казал… Всяко было. Жизнь!
Он тщательно собрал волосы свои и её отдельно, потом резко соединил их и сжал в широких ладонях в один комок, завернул в тряпку и привязал тяжёлый камень. Забросил в Чёрное озеро.
Вероника внимательно смотрела за ним, она знала от бабушки, что волос надо зарывать, ибо колдовские силы могут навредить, сглазить, навести порчу, используя волос твой.
Она не противилась этому соединению чёрных и седых локонов, напротив, она обрадовалась этому, почуяла слияние их, закружилась слегка голова, она ощутила погружение в холодную глубину и увидела огромную рыбу, икряную и тяжёлую, трогающую плавниками тугой свёрток на дне…
* * *
Карарбах подошёл к костру неслышно, испуганно пялился на сидящих людей и цокал языком. Смятенно проговорил, озираясь вокруг:
— Собсем молодой Амикан! Девка полинял, как белка весной! Шибко страшно! Злой дух Харги… место худое, — ошалело тряс головой, щупал своё лицо руками, теребил жёсткий волос.
— Не бойся… олень зимнюю шкуру меняет летом, зачем мне в такую жару борода и лохмы, сам срезал.
— Шибко худое место, — не унимался эвенк, бросив двух убитых глухарей к костру. — Кочевать на бор ната, убегать ната… Души предков ворчат… у-у-у сердятся, шаманы злятся… пропадай тут, помирая собсем! Озеро проглотит нас… Кочевать ната…
— Что ж, иди, Карарбах. Мы теперь сами выберемся. Из озера вытекает речка, по ней и сплавимся в Зею. Спасибо большое за помощь.
Карарбах заметался, забегал. Мигом собрал пасущихся оленей в связку и побежал с ними от костра, позабыв получить в подарок маузер.
Солнце клонилось к вечеру, в тайге неумолчно пели птицы, плескалась, жировала тяжёлая рыба в озере, сизый дымок костра вился меж деревьев. Густотравье источало цветочный дух вперемешку с запахом смолы разопревшего от дневного жара сосняка.
Вероника лежала на мягкой подстилке у огня и следила, как Маркелыч увлечённо таскает удочкой, на мушку из её волос, крупных радужных хариусов в устье небольшого ручья, вбегающего в Чёрное озеро.
Легкая голубая дымка окутала противоположный берег, густые ельники у воды. Пара гусей низко прошла с мощным шорохом крыльев над деревьями, переговариваясь. Ленивая истома разлилась по всему телу Недвигиной.
Куда-то в далёкое прошлое, как в забытый сон, провалилась Москва… суетная работа, трели телефонных звонков. Живой мир тайги обступил её, баюкал, исцелял душу и наполняя спокойной силой. Она ещё не ведала, что её ждёт завтра, но чуяла рядом с собой того человека, на коего можно положиться во всём и до конца.
