— К солнышку кончим.
Голос был звучен по-молодому. Но теперь Добрыне хорошо было видно сухое, точно на иконе, лицо с бороздами морщин.
— А я думал, ты молодой, — пошутил Добрыня. — Споро работаешь, складно.
— Был молодой, — сказал мастер. — Да и ты, свет Добрынюшка, помоложе выглядывал. Я тебя хорошо помню.
— Откуда же?
— А по Новгороду.
— Новгородец, значит?
Мастер кивнул.
— Оно и видать. Новгородцы знатные плотники.
Мастер принял похвалу как должное. Добрыня ещё немного поглядел на работу. Он любил Новгород, где провел столько лет, опекая еще совсем юного своего князя. Любил, хотя этот вольный город всегда причинял ему столько неприятностей и хлопот. Кивнув воям, Добрыня сел на подведенного слугой коня, поскакал в свой шатер. Велел Алеше кликать военачальников на совет.
Боярин Хотен только расположился у раскинутой в кущах поварницы. Слуги накрыли малый походный столец, поставили раскладной ременчатый стул. Повар выхватил из огня освежеванного испеченного барашка. Поднес па блюде боярину. Но боярин не успел приняться за еду, как прискакали звать на совет к Добрыне. Советовались не шибко долго. Но боярин воротился важный. Велел собрать воев своих со сторожевой заставы, пришлых смердов и горожан, влившихся в войско по дороге. Когда собрались, воевода выкликнул охотников на опасное дело. Охотники нашлись. Шагнул вперед Муравленин Илья, молодой Данилка Ловчанин, еще несколько храбров с пограничной заставы, кое-кто из пришлых, которых и не знали еще как зовут и откуда родом. Потом как сложили они свои головы, поп спросил было имя рабов божьих, чтоб помянуть за упокой души. Стали вспоминать, но так и не вспомнили. Тогда, вздохнув, сказал батюшка негромко: «Их же имена ты вем, господи». Это люди могли не знать или забыть их, но господь бог — он был уверен в этом — знал и помнил, потому что погибли они в бою с погаными за русский народ, за христианскую веру.
Добровольцам было велено, не дожидаясь, пока наведут мост, переправляться вброд и скакать к Чернигову. Пробиться сквозь вражье кольцо и доставить черниговскому воеводе весть, чтоб не падали духом, держались. Вез ту весточку черниговскому воеводе княжеский дружинник молодой Алеша Попович.
Скакали всю ночь.
К утру потянуло дымом и гарью. На опушке спешились. Данилка вызвался разведать путь, но тут выступил вперед невысокий быстроглазый простолюдин из тех, что пристали к отряду по дороге. Стал рассказывать:
За опушкой — дорога, открытое место. А вот если взять вбок по солнышку — овраг, скрытый кустами, тянется почти до самого города. — Толково говорил, дельно.
— Ты сам черниговский? — спросил Алеша.
— Меня Торопком зовут, — отвечал простолюдин, — из купцов я. А в Чернигове не раз бывал. Всё здесь знаю.
Алеша решил: разведать пойдут двое — Ловчанин и Торопок. Вернулись разведчики скоро. Сообщили: город обложен плотным кольцом. Степняки поджигают крепостные стены. Ждут: огонь прорвется первым, а они следом — в пролом, на приступ. Уверены — подмога далеко. Даже сторожей не выставили.
Прорываться решили с ходу. Мчались, не скрываясь. Илья вырвался вперед. Врезался в людскую толщу — грозный великан среди мелкоты. Длинное копье его накалывает поганых по несколько штук разом, как жуков на иголку. И рудый конь его — такой огромный рядом с низкорослыми лошадьми степняков. Оглушенные внезапным ударом, враги падают под конские копыта, вопят от страха. Расступаются, освобождая богатырю дорогу. А следом пробиваются товарищи. Не отстает от Муромца и Данилка. Вот он, улучив минуту, когда степняки расступились под Илюшиными ударами, прорвался сквозь кольцо. Бьется уже у самого вала.
Со стены заметили своих. Кричат. Еще яростней бросают в смятые вражьи ряды камни, горящие головни, льют смолу. Ловчанин, цепкий как кошка, уже карабкается на стену. Оглянулся — где гонец с грамотой к воеводе — Алёша? Вон он следом скачет, рубится наотмашь. Хоть и не очень силён, зато ловок да увёртлив.
На стене дружно ахнули: «Берегись!» Печенежин прямо на ходу прыгнул сзади на Алёшиного коня. Занёс над всадником кривую саблю…
Быть бы Алёшеньке без головы, да Илюша подоспел. Вовремя! Дотянулся пикой. Так его! Степняк, как мешок с песком, свалился на землю.
