– Розенталь в одиночку разработал принцип аппарата, способного на расстоянии внушить человеку самую идиотскую, но чертовски устойчивую идею. Вот ваша мать подумала… и отказалась от второго сына.
– Он мог предотвратить рождение и более ранних предков, – задумалась я.
– Нет! – покачал головой капитан – Розенталь был достаточно логичен в своем сумасшествии. В данном случае исчезло бы сразу несколько генетических линий, а он стремился уничтожить одну-единственную. Он, так сказать, старался достичь максимального результата ценой малой крови.
– Интересно, – я убрала с лица прядь волос, – я близка к тому, чтобы поверить вам. Но все же – причем здесь я?
– Ну как же! – Кирк замер, прикусив нижнюю губу. – В той реальности, где существуют оба ваших брата… нет вас.
– Это верно… – выдавила я из себя. – Как-то раз мать говорила мне, что если бы тот… неизвестный… все-таки родился, они с отцом ни за что не решились бы на третьего – слишком уж нелегкая у них была жизнь.
– Но я не сказал вам всего, – продолжил Джеймс Т. Кирк – Мы просканировали будущее этой альтернативной истории в течение грядущих 150-ти лет… это ужасно, поверьте. В 2009-м году разразится ужаснейшая из всех войн в истории человечества – третья мировая, – и некому будет примирить наши народы, как это сделал в свое время брат. «Прогресс» не будет построен, вулканцы пролетят мимо нашей Солнечной Системы, даже не обратив внимание на крошечную желтую звезду, окруженную горсткой ничем не примечательных планет. Остатки человечества, выжившие после ядерной катастрофы, постепенно забудут все, что имело значение до нее… Планета погрузится во мрак, и все, чем мы были и чем могли стать, будет медленно растворяться в невежестве и страхе…
– Моя семья? – спросила я, сомневаясь… – Что их ждет?
– Ваша семья и все ваши друзья, – медленно и отчетливо произнес капитан «Энтерпрайза», – исчезнут в первой же волне превентивного ядерного удара… Мне очень жаль.
– Жаль?! – Я иронически приподняла одну бровь, словно приснопамятный Спок. – А вам-то что?..
– Если в течение 24-х часов с момента изменения пространственно-временного континуума порядок не будет восстановлен, моя альтернативная Вселенная исчезнет. А вместе с ней – я, Спок, Маккой, Энтерпрайз и мириады прочих разумных существ во Вселенной. – От этих удивительно спокойных и ласковых слов повеяло могильным холодом.
– Мириады?!
– Исчезнет Вулкан, измененный общением с нами; вся Федерация, построенная на земной силе духа и жажде знаний, растворится в бесконечной энтропии Вселенной; изменятся даже клингоны и ромуланцы. Мы не знаем, какими путями будет развиваться их история. На их месте возникнут другие, возможно, и не худшие варианты. Но это будет уже не наша Вселенная. Нашу поглотит энтропия.
– Неужели… нет никаких других альтернатив? – ужаснулась я.
– Абсолютно нет.
– И сколько осталось времени?
– Немногим более 14-ти часов…
– …14 часов, 23минуты и 17 секунд, точнее сказать – раздался из-за деревьев спокойный голос – Теперь уже, конечно, меньше.
Он вышел из-за деревьев и сел рядом со своим командиром.
– Спок… – зачарованно прошептала я. Он слегка склонил голову в знак приветствия и согласия одновременно.
…Леонард Нимой всегда производил на меня сильное впечатление, но и ему было далеко до той холодной красоты, которой природа щедро одарила старшего помощника на «Энтерпрайзе». Совершенные черты лица, прекрасное тело, затянутое в строгую военную форму, лишь отдаленно напоминающую ту, что я видела в фильме… И все же… в какой-то мере сходство было удивительным. Холодные черные глаза настороженно оглядели меня, вспыхнули и… вновь обрели обычное непроницаемое выражение.
– Я стабилизировал внешний контур, капитан, – сообщил он. – Но напряженность в нашем пространстве нарастает с каждым часом. Вселенная начинает походить на лист смятой бумаги…
– Но как же так? – удивилась я. – Ведь вы и раньше сталкивались с подобными проблемами… А о подобных кризисах я слышу впервые.
– Ну… – Кирк задумчиво потер рукав своей куртки, – во-первых, было совершено всего восемь серьезных вмешательств во временной процесс, а если и больше… про это мы уже никогда не узнаем. Во-вторых, практически всегда наше вмешательство, что называется, было предопределено свыше, и история изменилась бы, скорее, от нашего бездействия. Вот и сейчас… Если мы не исправим совершенное Розенталем, человеческая история будет закончена в течение следующих ста лет.
