Повесть о последней, ненайденной земле - страница 27

Хотелось найти еще хоть один русский шлем, такой же, как нашла Лена, потому что Петр Петрович объяснил, что круглые — татарские, русские таких не знали. Но попадалось множество стрел, обрывки кольчуг, еще какие-то непонятные предметы, а высокого шлема больше не было. Словно стоял когда-то русский воин один против тьмы-тьмущей, да так и погиб, не отступив ни на шаг.

По дну оврага пробирался тихий, безобидный ручеек, впадавший в близкую Выть. Может быть, тогда и оврага этого не было, конечно же, не было, подумала Лена, а ручеек уже был и оказался он границей…

— А я знаю, как все случилось, — сказала она уже вслух. — Он стоял в дозоре, один, а татары подкрались лесом, и он никого, никого не успел предупредить! Ведь тогда даже выстрелить было не из чего, а крика его не слыхали… И он дрался, пока мог. Один против всех. И никто не узнал о его подвиге, может быть, даже подумали, что он бежал…

— Глупости, — сказал Кешка. — Их было много, просто шлем мы нашли один. Вы, девчонки, вечно навыдумываете неизвестно чего… А что мы со всем этим делать будем?

— Надо сообщить в городской музей, — ответил Петр Петрович, — Мы и так зря принялись тут рыться сами. Все это большая историческая ценность. А в том, что сказала Лена… может быть, и есть своя доля истины.

Легче всего представить, что воинов было много. Все тогда понятно, и никакой несправедливости нет. Но она могла быть! Мог стоять один против всех, неведомый нам ратник, могли не узнать о нем правды его товарищи… А может, и некому стало узнавать. Но прошло время, и мы, живущие потому, что он когда-то погиб и за нас тоже, поняли его. Вот это и есть правда торжествующей справедливости. Что ж из того, что узнают о ней не современники, а потомки? Подвиг безвестного древнего воина все равно жив и может позвать за собой сегодняшних героев. В этом сила истории.

Кешка примирительно посмотрел на Лену — твоя взяла. Нонка, кажется, мало заинтересовалась и самой находкой, и тем, что говорил учитель, а Валерка тайком пробовал тереть о рукав то один, то другой наконечник стрелы. А вдруг да золото окажется? Но только рукав затер дочерна.

Петр Петрович помог Нонке выбраться из оврага, остальные вскарабкались на кручу сами.

— Так как же ты все-таки попала в овраг? — еще раз спросил Петр Петрович, уже наверху.

Глаза Нонки словно осветились изнутри.

— Я птицу встретила. Лена, ты бы видела какую! Голубая-голубая, как из стекла синего. Она в кусты, и я за нею, а потом я и не помню, как скатилась…

— Зимородок это, — как всегда, поставил всё на свои места не любящий чудес Кешка. — Редко они у нас встречаются, но есть.

— Быть не может! — сразу же заинтересовался Петр Петрович.

И они бурно заспорили о мало понятных для девочек вещах: ареал, место обитания, видовые особенности. Оказывается, Кешка не так уж плохо разбирался в биологии. Но Лену не интересовали зимородки. Она все еще видела узкий ручей, сотни лет назад ставший непереходимой границей для одного человека. Нет, не поднимался людям на защиту дивный черный бор, он нес лишь память о том, что совершили сами люди. Ничто не защитит, если станет для тебя вдруг последней чертой военная граница. Только ты сам ее защитник. Ее и всех тех, кто остался у тебя за спиной. И неважно, один или нет встретишь ты последний свой бой, важно, что вести его ты будешь до конца. Ведь именно так и говорил отец! И как никогда, она верила теперь: он тоже не перешел своей последней границы. Может быть, далеко отсюда, в таких же лесах, ждет кого-то история другого неравного боя и другого неизвестного подвига. И люди придут туда когда-нибудь так же, как пришли они сами на место древней битвы. Придут за правдой о подвиге, а не предательстве…

Тропинка, которой они теперь шли, выбрала среднее между лесом и берегом Выти. Она то ныряла в негустой, сильно порубленный осинник, то выбегала на высокий, красноглинный обрыв — подышать вольным воздухом. По обрыву тянулись колючие плети ежевики, серебрились свернутые листья мать-и-мачехи. По-прежнему по кромке обрыва, в березняке, во множестве попадались серые. Валерка загорелся было грибным азартом, но Кешка быстро его отговорил.