Он утверждал, что надо убить всех русских, и тщательно проредить славян, особенно сербов, для призвания новых варягов-германцев. Только пришлые управители способны обустроить Русь так, как надо.
Фугас хотел вспороть гнойник гендерной эмансипации и ввести полигамию. Его мечтой было превратить всех женщин в хранительниц еды, дома, и мужского полового члена.
Знаток снисходительно улыбался и говорил, вспоминая Платона, о царстве интеллектуалов, ученых и исследователей. Он был национал-интеллектуалистом, рассуждавшим о суфизме, Зеленом Хидре, джамаате и еще куче непонятных слов, которые внушали мне беспокойное недоверие к будущему царству.
Алекс, редкий гость на наших собраниях, всегда молчал.
Признаться, я был с ним согласен: мне давно не хотелось никого слушать, а, тем более, говорить. Посмотрев этот дурацкий антифашистский фильм, меня презрительно, называли 'Козликом', и мне приходилось соображать молча, про себя. И чаще всего, не успевая за мыслью, я просто хотел убивать. Иногда — своих соратников.
А потом, повинуясь непонятно отчего возникающему опустошению, мы разбредались через обугленную ночь по домам. Фугас к матери. Алекс на работу. Тор в колыбель-Вальхаллу, а Знаток окунался в ЖЖ.
Я же, оставленный соратниками, шатался по умершим улицам, жадно глотая звезды. В воздухе была разлита скука. Мне не хватало идеи, и я еще крепче сжимал в руках тающий в городской пустоши гнев. Мне срочно требовалась новая инъекция бешенства, и я всё пристальнее вглядывался в лица прохожих. Тогда казалось, что если кто-нибудь вырвет мою ненависть, то меня лишат сердца.
Глава 4
Аллах любит погорячее
Мы держали в руках удовольствие и мудрость. Надо сказать, что сало, пропитав священные суры густым соком, очень шло Корану. Сало хоть и было москальским, но свело бы с ума любого хохла: жирнющее, вывалянное в перце и пахнущее настолько одуряюще, что даже Торвальду, радикальному вегану, оно бы понравилось.
— Жаль, что хардкорщикам мяса не полагается, — засмеялся Алекс, и с наслаждением слопал один ломтик, — итак, друзья мои, хотите загадку про Аллаха?
Друзей было всего двое: я и худющий Фугас. Друзьями мы не были, но сути дела это не меняло. Знаток был страшно обижен и не пришёл.
— Не хотите? Ну и тринадцатый имам с вами.
Коран — книга очень полезная, особенно если ей подтирать задницу. Не подумайте, что я шизанутый русский варвар, но арабы, которые, кстати, как и евреи — семиты, ну никак не могут служить авторитетом для белого человека. Мухаммед взял от иудаизма всё, что смог, а мы возьмем из него религиозный экстаз верующих. Правые принимают ислам не потому, что он ведёт человека к спасению, а потому, что нужно срочно чем-то набить ту духовную пустоту, которая бывает в голове, когда движение переживает кризис. Ислам — это опилки, побывавшие в голове у Страшилы.
Сколько шума, razdryzga, протестов и даже столкновений вызовет публичное сжигание Корана? Мне даже страшно об этом писать, да и незачем — американский пастор тому пример. Если правильно осветить это событие, то для дестабилизации обстановки не надо взрывать мусорные урны. Достаточно показать себя средневековым дикарем — сжечь печатную книгу.
Поэтому я, подначенный Алексом, украл у Знатока Коран.
Вчера, когда Алекс ругался с наши фюрером о белой вере, доказывая, что менять одно полусемитское религиозное знание (христианство) на другое, уже почти полностью иудейского корня (ислам), бессмысленно, я засунул Коран под майку и свалил из квартиры. Это было массивное, зеленокожее, как ящерица, с золотым корешком, издание. Знаток купил его за несколько тысяч рублей в какой-то исламской лавке и страшно этим гордился.
— Вы что, трусите? — удивился Алексей, — боитесь?
Я боялся, поэтому сказал, что, разумеется, не трушу.
— Тогда готовь камеру и давай сюда бензин.
Теперь наша Геббельс-команда готова учинить новую книжную сегрегацию. Я, Фугас и Алекс изображаем пресвятую троицу и готовимся жечь на зависть всем концлагерям и чертям.
— Лей ещё! Не жалей!
Над нами — синь неба, под нами — убитая асфальтом земля, а за десной кирпичного забора поднимаются купола мечети. Её выстроили недавно, на волне колонизации, под протесты местных жителей. Но так как вместо коктейлей Молотова они схватились за предоставленный ДПНИ перевернутый имперский триколор, то теперь из-за забора каждый день отвратительно орет кастрированный муэдзин.
