"Начальнику лиходейской канцелярии исполнительной, Сливе Леопольду Ларионычу", - старательно выводил пером Яшка, сам прибываючи в глубокой при том задумчивости. Надобно ему было затребовать с исполнительной канцелярии две подводы кирпича нового для баньки Сотрапа Емельяныча исполнить, да так затребовать, чтоб никакая комиссия потом греха в такой вот бумаге не уследила.
"Милостивый государь!" - выводил пером Яшка, - "Настоящим глубочайше прошу Вас выписать для нужд городского хозяйству кирпича строительнаго две подводы, что доставлены будут в место, назначенное отдельным на то указанием. Исполнить сие надлежит в течении трех дней с момента получения Вами послания настоящего без излишних промедлений; ибо соизволение на то господина губернатора имеется личное. Спешу сообщить Вам также, что пересланы Вашему управлению пятнадцать тыщ рублей из казны были сегодняшним числом; средства сии истратить Вам поручается наилучшим образом на расходы, сей день насущные". "Так оно лучше будет" - думал про себя Яшка, - "Ибо ни одна комиссия, будь она трижды проклята, в словах таких ненужного не узрит при всем ее на то желании".
Получивши письмо это, Леопольд Ларионыч Слива пришел в смущение необыкновенное. Ибо понял он со всею отчетливостью, для чего пятнадцать тысяч из казны были ему дадены, однако душа его пребывала теперь в смятении неудобном, и желал он смятение то унять как можно скорее единственным известным ему способом. Из угла в угол походив суетливо, направился Леопольд Ларионыч к столу письменному, взял перо с бумагою, и принялся писать стремительно: "В губернаторскую канцелярию, господину Скородумову Якову Ивановичу. Милостивый государь! Известие Ваше получил благополучно и отвечаю на него теперь со всею возможною поспешностью. Подводы с кирпичом готовы
будут к завтрему, средства же, из казны Вами зачисленные, направлены мною были на дела более чем насущные, а именно: приюту города нашего Лиходейска детскому на поправку егойного хозяйству. Не соблаговолите ли, милостивый государь, сообщить мне по возможности, в какое время денег за кирпич, Вами запрошеный, канцелярии нашей ожидать надобно? Кланяяюсь Вам со всем почтением, начальник управы исполнительной, Слива Леопольд Ларионович."
- Дураками Россея крепка! - Вещал отец Онуфрий, заедая блин румяный сладким медом чистого янтарного цвета. - А сведи одного дурака с другим ненароком, они таких дел натворят, что не дай то господи, ежели окромя как воровать друг у друга ни к чему с рождения своего не приучены. Хотя, коли поразмыслить, в иное время и толк с того может получиться существенный, для общего так сказать блага.
Попадья Анастасея выливала как раз новый блин на горячую сковороду, не желая, видно, вступать по поводу сему в пикировки бессмысленные. Только бросила на мужа своего взгляд долгий неопределенного содержания.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Об Андрюшке - студенте унивеситетском, невесте его, Лизавете Сергеевне, и об иных делах немаловажных, государственной значимости.
С утра отоспамшись, и в раковине водопроводной лицо омыв водою холодною, потому как никакой иной все одно в наличии не имелось, решил Андрей Григорьевич Нечесов на свежий воздух выйти, дабы голову свою освежить. Для этой цели нацепил он старый, на локтях протертый сюртук, в коем уж лет эдак пять подряд хаживал, и достал из коробки картонной, что под кроватью от глазу нескромного припрятана была, новые башмаки блестящие, немецкой выделки. При означенном действии с коробки той прыснули живо в разные стороны тараканы, и меж досками паркетными, да в щелях обойных сокрылись от греха подале. Тараканы - извечная беда россейская. Уж и били их, и травили, а все нипочем, проклятым: живуч русский таракан, как весь народ русский, и нету с ним сладу никакого. Обсиживали усачи оные печенья да винограды у Болконских да Безуховых, изживали их Онегины с Ленскими, да и в более поздние времена колотили их почем зря из романа в роман, а так и дожили они до нас в сохранности, меж строк, что меж половиц, затесамшись. Вот и ныне: башмаков немецких отведав, решили оне проминад до дыры обойной устроить.
