– Ты же обычно не проводишь обход, не так ли? – спросила Уинтер, стараясь не отставать от Пирс.
Лечащие врачи чаще всего перекладывали ежедневный уход за пациентами на ординаторов, которым приходилось менять повязки, снимать швы, заказывать анализы, пополнять запасы лекарств и делать еще множество рутинных вещей. Самый старший ординатор на дежурстве следил, чтобы все необходимое исправно выполнялось младшими ординаторами. Пирс должна быть освобождена от этой «черной работы».
– Во время своего дежурства я осматриваю каждого пациента, которого нужно осмотреть. Все нудные обязанности лежат на младших ординаторах, но я слежу, чтобы они ничего не упустили, – ответила Пирс.
Пока они неслись вперед, Уинтер пыталась запомнить дорогу, чтобы не заблудиться, когда потом окажется здесь одна. Университетская больница представляла собой лабиринт из соединенных друг с другом зданий, которые были построены в разное время за последние сто лет. Для непосвященного это было непродуманное и беспорядочное сочетание узких проходов, мостов и тоннелей. Уинтер обычно хорошо ориентировалась, но сейчас поняла, что это не тот случай.
– Спасибо, что все мне здесь показала, – начала она благодарить Пирс, как та вдруг резко свернула вправо и повела ее в очередной темный и узкий лестничный пролет. Если она всегда так быстро ходит, лишний вес мне явно не грозит.
– Это моя работа, – сказала Пирс, пожимая плечами и шагая через ступеньку.
Это было не совсем так, и Уинтер это понимала. Другие ординаторы даже бы не почесались, бросив ее на произвол судьбы в новом месте и с новыми пациентами. Да и проверять больных по два раза, как Пирс, они бы тоже не стали. И хотя Уинтер едва знала эту девушку, профессионализм Пирс не удивил ее. Она помнила, как аккуратно Пирс держала ее, осматривая подбородок. Ее взгляд был полностью сфокусирован, но в нем чувствовалось сострадание, а ее руки…
– Ой! – вскрикнула Уинтер, споткнувшись, и выставила вперед руку, чтобы смягчить удар от падения, но вместо этого оказалась в объятиях Пирс. Они приземлились на ступеньки вместе.
– Мда. Боже мой, ты всегда такая? – недовольно пробурчала Пирс.
– Ты не поверишь, но обычно у меня с координацией все в порядке, – выдохнула Уинтер.
Она постаралась оценить ущерб, поочередно проверяя свои руки и ноги, при этом чувствуя странную неловкость от ощущения тела Пирс, распростертого под ней. Боль в левой коленке не помешала Уинтер отреагировать на крепкое и стройное бедро Пирс, оказавшееся у нее между ног. Сердце Пирс билось прямо напротив ее груди, и Уинтер чувствовала, как теплое дыхание Пирс овевает ее шею.
– Прости! Где больно?
– Пока не знаю, – пробормотала Пирс. Я могу чувствовать только тебя. Пирс намеренно держала руки по бокам, поскольку любое ее движение могло сделать их позу еще более интимной. Тело Уинтер было мягким в тех местах, где надо, и все ее впадинки прекрасно подходили к телу Пирс, словно одна ложка вкладывалась в другую. Кажется, у меня слишком давно никого не было. Дело только в этом.
– Может, ты все-таки встанешь с меня? А то вмятина от ступеньки останется у меня на спине до конца моих дней.
– О Боже, конечно! Извини.
Уинтер уперлась ладонями в следующую ступеньку по бокам от плеч Пирс и подтянулась вверх. К несчастью, после этого низ ее живота еще сильнее вжался в живот Пирс. Уинтер расслышала резкий вздох, как вдруг по ее собственному позвоночнику неожиданно пронеслась жаркая волна.
– Ох! – вырвалось у нее
– Тебе что, больно? – спросила Пирс, стараясь унять дрожь в голосе. Еще пара секунд столь близкого контакта – и она за себя не ручается. Ее бедра уже дрожали, а мышцы на животе свело. – Боже, как же с тобой хорошо.
– Что? – переспросила Уинтер сквозь нахлынувшие на нее непонятные ощущения.
– У тебя что-нибудь болит? – пробормотала Пирс, стараясь подавить охватившее ее желание.
