– С Мэгги все в порядке, – буркнул он, что было чистейшей ложью. По правде говоря, он тоже не видел ее. Не видел с того самого дня, как та, забрав Джеймса от Элизабет, по дороге домой рассказала ему правду.
Тогда он просто ушел... повернулся и ушел, не слушая ее, и шел до тех пор, пока не оказался дома. К тому времени от жгучей боли в боку он едва мог дышать, но это было ничто по сравнению с острой болью в сердце. Мучительно было вспоминать, как он едва не сошел с ума, узнав о ее трагической гибели, как страдал, оплакивая ее, как стоял над еще свежей могилой своей прекрасной возлюбленной. Он был бы рад тогда умереть, не представлял, как будет жить дальше, зная, что никогда больше не увидит ее.
И все эти годы, пока он оплакивал Мэгги, она ублажала богатого сладострастного старика, за которого выскочила, как только представился случай, и с которым жила до самой его смерти! А он, Джеймс, чуть было не разрушил свою семейную жизнь, лелея память о своей первой любви. Мэгги, его чистый ангел, хмуро подумал он. И стоило только ей вновь появиться на его пути, как он без колебаний отрекся от семьи. Потерял Элизабет. А всему виной ложь и его непроходимая глупость.
Может быть, именно это и угнетало его. В том, что его брак распался, виновата не только Мэгги. Нет, в первую очередь ему следует винить самого себя.
– Я очень рада, – отозвалась Элизабет. – Тогда она пригласила меня поужинать. И с тех пор я ее не видела.
Джеймс вздрогнул, словно кто-то наотмашь ударил его по лицу.
– Ты ужинала с Мэгги?! – с ужасом переспросил он. Элизабет удивленно покосилась на него:
– Да, а что такого? Через пару дней после того, как она отвезла тебя домой. Мне казалось, ты знаешь. Честно говоря, я решила, она сделала это по твоей просьбе; правда, сама она сказала, что это ее идея. Впрочем, я ничуть не жалею, мы чудесно провели время. Мисс Вудсен такая элегантная! – восторженно добавила она.
– Я убью ее! – Джеймс помотал головой. – Что она тебе сказала?
Гнев в его голосе заставил ее изумленно вскинуть брови.
– Ну... а почему ты спрашиваешь, Джеймс?
Джеймс неимоверным усилием воли постарался овладеть собой.
– Я... просто я не понимаю, о чем вы могли с ней говорить?
– Ну, в основном, конечно, о тебе, хотя с нашей стороны это не слишком-то прилично. Просто мисс Вудсен рассказывала о вашем детстве, о тебе, о Натане. Кое-что я уже слышала от Мэтью, так что не стоит так смущаться. Кстати, Натан потом долго смеялся, когда я ему рассказала о нашей с Мэгги беседе, ведь вспоминать о детстве всегда приятно. – Видя, что Джеймс все так же мрачен и молчит, она виновато добавила: – Клянусь, Джеймс, это все!
– Ничего страшного, Бет. Это не важно. Я рад, что ты повеселилась.
Растерянная и совсем сбитая с толку его гневом, Элизабет замолчала. А Джеймс, кипя от злости, ломал голову над тем, что же затеяла Мэгги.
В новой, только что отстроенной тюрьме их радушно приветствовал шериф Бродмен.
– Мэтт? – переспросил он. – Конечно, он здесь. Играет в шахматы. Он от нас не выходит – с таким же успехом мог бы ночевать в соседней камере! – Шериф оглушительно захохотал, простодушно не замечая, что на бледных, расстроенных лицах посетителей не было и тени улыбки. – Проходите, мисс Элизабет. Он уж небось заждался – весь последний час только и спрашивал, не приходили ли вы. А к ужину, что приготовила моя хозяйка, даже не притронулся.
– Просто я пообещала, что сегодня приготовлю кое-что вкусненькое, – самым несчастным тоном объяснила Элизабет, гадая, удастся ли ей когда-нибудь понять Джеймса. С его дьявольски непредсказуемым характером никогда нельзя быть ни в чем уверенной – а вдруг обидится? С Натаном гораздо проще, и с ним она чувствовала себя свободнее и легче. Собственно говоря, Элизабет вообще не особенно заботило, злится тот или нет.
– Как бы там ни было, – продолжал шериф Бродмен, распахивая перед ними тяжелую дверь, – они оба ждут вас.
Все так же молча Элизабет и Джеймс шагнули в узкий коридор. Через пару минут они услышали голоса Мэтта и Робелардо.
– Просто жалеешь, что не подумал об этом сам, лживый сукин сын! Нет уж, попался, теперь не выберешься!
