Бетти допускала, что Макмиллану может прийти на ум познакомить Ника с остальными его родственниками со стороны отца, только не подозревала, что это может случиться так скоро. Ну что ж, предупрежден – значит, вооружен!
– Думаю, это достаточно разумно, – неохотно признал Макмиллан.
Достаточно разумно! – повторила про себя Бетти, вскакивая с дивана.
– Ник вообще еще никогда не летал, а вы хотите, чтобы я позволила ему путешествовать одному через океан!
– Бетти, речь не идет о том, чтобы отпустить мальчика одного…
Но она проигнорировала попытку Рона успокоить ее.
– Вы, очевидно, не имеете никакого понятия о психике ребенка! «Бесчувственное» – вот как только можно охарактеризовать ваше предложение немедленно увезти Ника отсюда и промучить в самолете только ради того, чтобы у трапа его встретили два совершенно чужих человека!
Одна только мысль об этом заставила Бетти похолодеть… Но с другой стороны, она предложила Харперу сделку, чтобы избежать подобной ситуации.
– Делай же что-нибудь! – обратилась она к Рону.
– Я пытаюсь, – сказал он удрученно и повернулся к гостю. – Уверен, что такой визит можно было бы устроить… но только не сейчас.
– И когда, вы полагаете, такой визит мог бы состояться? – высокомерно спросил Оливер Макмиллан.
Глаза Рона превратились в две льдинки.
– Когда решит его мать!
– Я не вижу смысла продолжать сейчас спор. – Макмиллан внезапно встал. – Но если возможно, я бы предпочел не вмешивать в это адвоката…
Бетти почувствовала, что бледнеет, а ее руки задрожали, когда она осознала, что последние слова Оливера Макмиллана равнозначны угрозе. Но в то же время он ясно давал понять, что не менее ее озабочен тем, чтобы не предавать ситуацию огласке…
Рон тоже встал, чтобы проводить гостя до дверей.
Оставшись одна в гостиной, Бетти опустилась обратно на диван, чувствуя себя совсем обессиленной после сцены, которая только что разыгралась. Разговор оказался намного тяжелее, чем она предполагала.
– Ну, все было не так плохо, – беспечно сказал Рон, возвращаясь в комнату.
Бетти недоуменно посмотрела на него. Не так плохо? Это было ужасно!
– Все действительно прошло неплохо, Бетти.
Рон улыбнулся, испытующе глядя на нее, когда не услышал ответ.
– Макмиллан не так уверен в своей правоте, как ему хотелось бы, – заверил он ее.
– Откуда ты знаешь? Рон пожал плечами.
– Я, конечно, предпочитаю держаться подальше от зала заседаний совета директоров, Бетти, но это вовсе не означает, что мне это удается. И я встречал людей подобных Оливеру Макмиллану и раньше. Существует что-то, что он не рассказал нам, – произнес он, многозначительно подмигнув.
Бетти устало покачала головой.
– Например?
– Не знаю… Пока, не знаю. Но собираюсь узнать.
Бетти сомневалась, что Рону удастся выяснить об Оливере Макмиллане такое, что существенно изменит дело. У нее нет другого выхода, кроме как…
– Эй, – воскликнул Рон, быстро пересекая гостиную, – не надо, Бетти!
Он сел рядом с ней на диван, бережно обхватил ее сильными руками и нежно прижал к груди.
Она не понимала сначала, что плачет, но теперь почувствовала горячие ручейки, сбегающие по щекам… на рубашку Рона.
– Он просто заставил меня ощутить себя такой… такой беспомощной, – всхлипнула Бетти. – Как будто я больше ничего не могу контролировать в нашей с Ником жизни.
– Но ведь поэтому я здесь, чтобы ты вернула себе уверенность, – тихо напомнил ей Рон.
И почувствовала себя защищенной в его объятиях…
Но не было ли это всего лишь иллюзией? Может быть, она принимает желаемое за действительное? Но сейчас это все, что у нее есть!
Бетти подняла голову и грустно взглянула на него, вытирая слезы со щек.
– Не могу поверить, что снова плакала. Второй раз за два дня. – Она покачала головой, посмеиваясь над собой.
Рон внимательно посмотрел на нее.
– А до этого был большой перерыв?
– Семь лет.
– С тех пор как родился Ник?
Бетти кивнула, слегка отстраняясь от него.
– Я тогда проплакала целый месяц. Я никогда не чувствовала себя такой одинокой, такой уязвимой. Но какая-то часть меня ужасно злилась, и теперь я знаю почему: потому, что меня бросили одну с беспомощным младенцем. Но, в конце концов, я поняла, что не стоит плакать из-за того, кого любишь, но кто никогда не вернется.
