Он услышал, как упала на ковер оторвавшаяся пуговица, когда он торопливо начал расстегивать застежку у нее на спине. Губы у Гарриет дрожали, она всхлипывала. Он наклонился, подхватил ее на руки, уложил на постель и стал раздевать, швыряя одежду в изножье кровати. Сорвав одежду с себя, он возлег на нее, и она раскрыла ему объятия. Нашел ее губы, снова приник к ним… Втиснув колени между ее ног и раздвинув их, подвел руки под ее ягодицы и ворвался в потаенный сад. Гарриет. Любовь моя! Она нужна ему как воздух. Он лежал на ней, запечатлев на ее устах поцелуй. Она – его! Они принадлежат друг другу. Это не прощание, и она разделяет его мнение. Он приподнялся на локтях и улыбнулся ей, удерживаясь от страстного желания начать двигаться и привести их обоих к вершине блаженства – она была совсем близко.
– Нам не нужно расставаться сейчас, – проговорил он. – Мы можем встретиться еще много-много раз, прежде чем будем вынуждены сказать друг другу «прощай». Нам ведь хорошо? – Он задвигался и снова замер. – Гарриет, скажите, что вам хорошо… – Тенби склонил голову и нежно коснулся ее губ.
В глазах у Гарриет были слезы.
– Вы неблагородный человек, – промолвила она. – Я думала, что в вас хотя бы есть благородство.
Пощечина или ушат холодной воды не возымели бы более эффективного действия. Какие-то мгновения герцог глядел ей в лицо невидящим взглядом, потом вышел из нее и скатился с кровати. Поспешно оделся, стоя к ней спиной. Гарриет лежала не шевелясь.
– Одевайтесь! – Его голос был намеренно холодным. – Оденьтесь, пока я не повернулся, иначе я снова брошусь насиловать вас.
Он обернулся, лишь уверившись, что она оделась, и увидел ее лицо: бледное, заплаканное.
– Вы не насиловали меня, Арчи, – сказала Гарриет. – Я сама согласилась.
Внезапно Тенби возненавидел ее. И себя тоже. Нет, возненавидел только себя одного. Ее он любил! И все же, когда заговорил, точно хлестнул ее кнутом.
– Да, – бросил он. – Насколько я помню, вы были согласны, Гарриет. Вы и приехали сюда для того, чтобы вас изнасиловали, разве не так? Чтобы в последний раз получить запретное наслаждение, не испытывая при этом чувства вины. «Нет», сказали вы, потом «да» и снова «нет», когда я уже лежал на вас и, казалось бы, было слишком поздно что-либо говорить. Так вы рады, что я лишен чести? Или разочарованы, что я не дал вам того, ради чего вы приехали? Вы слишком поспешно высказались, Гарриет. Если бы вы немного повременили, вы испытали бы миг блаженства, а потом поделились бы своим негодованием.
– Вы не джентльмен, – сказала она. Тенби рассмеялся.
– Бесчестный человек редко бывает джентльменом, – промолвил он. – Однако, Гарриет, вот уже шесть лет, как вы знаете, что я не джентльмен. Джентльмены не затаскивают девушку в постель, пока не дадут брачного обета, не правда ли? Во всяком случае, так полагается в вашем ханжеском мирке. Или вы до последней минуты все еще надеялись, что я в конце концов дам вам этот обет? Моя дорогая, вы очень наивны. Мужчины не женятся на женщинах, которые добровольно и – охотно предлагают им себя.
Он смотрел, как округлились у нее глаза – от страха и удивления.
Похоже, она не верила своим ушам. Но ему хотелось еще больнее уязвить ее, потому что сам был жестоко уязвлен. Он понимал, что происходит, понимал, что ведет себя как последний негодяй и подлец, и не мог остановиться. Он был в ярости, он ужасно страдал и испытывал отвращение к самому себе.
– Прощайте, ваша светлость, – сказала Гарриет, метнувшись к двери. – Я ухожу.
– Черт побери! – Он грубо схватил ее за руку. – Мужчины без чести и совести предпочитают изображать из себя джентльменов, мадам. Я провожу вас. И можете быть уверены, вам ничто не грозит. Я насилую женщин только один раз в день.
– Я презираю вас, – тихим шепотом произнесла Гарриет. Ее огромные зеленые глаза пристально смотрели на него. – Я рада, что наконец увидела вас таким, какой вы есть на самом деле. Я должна была понять это раньше. Вы знаете, я была невинной и наивной девушкой шесть лет назад, но вы домогались меня и погубили бы, согласись я на ваше предложение. И в этом году снова начали преследовать меня, хотя отлично знали, что до конца сезона должны выбрать себе невесту. Мне очень жаль леди Филлис, ваша светлость. Какое счастье, что я наконец прозрела! Теперь мне совсем нетрудно сказать вам «прощай». Признаться, я говорю это с легким сердцем. И я бы предпочла отправиться домой пешком, лишь бы не находиться долее в вашем обществе.
