– Ох, миледи! – воскликнула няня.
– Боже мой, вы простудились? – сочувственно спросила Гарриет.
Между тем шум кончился – дети с любопытством уставились на нее.
– Ах, миледи, – сказала няня, – у меня все косточки ломит! Вы подумаете, что дети жалеют меня, но они непослушные и злые. Вот погодите, я все скажу леди Минги!
Старший мальчик пустился в пляс и замахал руками. Сестричка сообщила ему, что отец выпорет его, когда узнает, как он себя вел.
– Господи, какие же вы непоседы! – заметила Гарриет. – Полагаю, вы не откажетесь от прогулки по парку. Не годится сидеть в комнате в такой чудесный день! А я как раз собралась прогуляться.
В детской немедленно воцарилась тишина, прерываемая лишь громкими сморканиями няни.
– Им не разрешаются утренние игры в парке, миледи, – запротестовала няня.
– Дети, ваша няня заболела, – ни минуты не колеблясь, сказала Гарриет. – Ей необходимо сейчас же выпить горячего молока и лечь в постель. В такое утро трудно соблюдать правила, и конечно же, вы, дети, уже совсем выдохлись и у вас просто нет сил выйти из детской. Я пошлю одного из лакеев, чтобы он навел тут порядок. Знаете, того, у которого очень черные и очень густые брови срослись на переносице. Да, именно его. Он все время ходит ужасно хмурый. А руки у него точно сучья деревьев. – Гарриет повернулась и шагнула к двери, но была остановлена негодующими возгласами.
Спустя пять минут три орущих во все горло ребенка уже мчались через газон за домом, а Гарриет поспешала за ними. Няня после нерешительных возражений улеглась в постель. Тяжелую она взвалила на себя ношу, подумала Гарриет через час. Ни восьмилетний Джордж, ни десятилетняя Сара ни за что не хотели играть с маленькой Лаурой, отчего она то и дело широко раскрывала рот и начинала громко вопить. Но и друг с другом старшие не играли. Все игры, которые предлагал Джордж, отвергались Сарой. Она напоминала брату, что в эти игры им запрещено играть. Выяснилось, что детям не разрешалось лазить по деревьям, сидеть на траве, пачкать руки и даже бегать. В конце концов они стали перекидываться мячом, но и тут Джордж умудрился презрительно обозвать Сару глупой девчонкой.
Гарриет заскучала по Сьюзен еще больше. Зато малышка пришла в полный восторг, когда Гарриет стала играть с ней. Сама Гарриет! Несмотря на протесты Сары, она позволила девчушке бегать по траве и бросаться к ней в объятия, а потом кружила ее. Лаура раскраснелась, хохотала и требовала повторения. В конце концов у обеих перехватило дыхание. Тогда девчушка обвила руками шею Гарриет.
– Хочу, чтобы ты всегда с нами играла, – сказала она.
Гарриет рассмеялась и обняла ее.
– Очаровательно! – произнес за ее спиной знакомый голос, и, обернувшись, Гарриет оказалась перед направленным на нее моноклем. – Хотя ваша прическа и пришла в полный беспорядок, – добавил герцог Тенби.
Гарриет поставила Лауру на землю и расправила свое платье. Краем глаза она видела выбившиеся пряди волос. Она была даже без шляпки.
– Дети? – спросил герцог. – Семейство Минги – я угадал? Вы взяли на себя заботу и о них, Гарриет?
– Дело в том, что заболела их няня, – пояснила Гарриет. – Когда я заглянула в детскую, вид у няни был просто ужасный. Я велела ей лечь в постель.
– Вы заглянули в детскую? – удивился герцог. – Вы любите детей?
Гарриет покраснела.
– Да, – сказала она. – Я так скучаю… Да, я люблю детей.
– Дура! Глупая девчонка! – вдруг завопил Джордж. – И мне наплевать, что ты нажалуешься папе! – И, высунув язык и растопырив пальцы, он пустился в свой дикарский танец.
– О Боже! – воскликнула Гарриет.
– Кто это передо мной? Неужели джентльмен? – ледяным, высокомерным тоном поинтересовался герцог. – Гарриет нисколько не удивилась, когда, обернувшись, увидела монокль в его глазу. Герцог двинулся к двум старшим детям. – Или это отвратительное большое насекомое?
Сара захихикала.
– Будем надеяться, – продолжал герцог, – что это все же юный джентльмен, который случайно забыл о хороших манерах. Я не сомневаюсь, сейчас он поймет, как невежливо обращался с леди, и попросит у нее извинения.
Джордж уставился на герцога.
