Делия вздрогнула и сильно побледнела.
— Так вот, значит, что мешает тебе помочь мне в галерее? Что ж, желаю тебе прескверно провести время!
Курт быстро подошел к ней и заговорил тихим, но настойчивым голосом, однако Лана так и не услышала, что именно он сказал, поскольку его заглушили голоса Мои и Туту, затеявших спор с Калеей. Они обменивались фразами на своем гибридном языке с такой скоростью, что их невозможно было понять.
Наконец, Брик не выдержал.
— Довольно! Оставьте Калею в покое. Я знаю, чего вы добиваетесь, но обещать ничего не могу. А теперь — за работу… Это касается всех.
Когда они вышли, Брик подошел к Лане и ласково взял ее за руку.
— Мне жаль, что там, в пещере, все так произошло… Тебя следовало предупредить заранее, это моя ошибка. Я люблю гавайцев, но иногда они бывают просто невыносимы. Сколько бы крови других рас ни смешивалось в их жилах, какими бы цивилизованными они порой ни выглядели, все равно рано или поздно в них просыпаются древние суеверия. Некоторые верят в них искренне, другие просто используют более легковерных сородичей для достижения своих целей… Но не беспокойся. Они признают тебя, как признали когда-то меня… когда поняли, что это неизбежно. Излишнее любопытство, однако, тебе вряд ли здесь поможет.
— Да я и понятия не имела, что там…
— Разумеется, нет. И они знали это, просто Мои воспользовался случаем, чтобы напугать тебя. Гавайцы отнюдь не глупы, и не слушай тех, кто станет говорить тебе обратное. Их надо просто постараться понять. И не вздумай смеяться над их суевериями. Когда они, скажем, говорят о Пеле, богине вулканов, которая, якобы, всегда является людям перед очередным извержением, тебе следует сохранять серьезное выражение лица. А если речь зайдет о кабунах или менебунах…
— Менебунах? — переспросила Лана, пытаясь вспомнить, где она уже слышала о них.
— Согласно гавайским легендам, это маленький народец, который работает по ночам. Что-то вроде ирландских гномов. Менебуны отличные каменщики. Ты заметила огромные обтесанные камни вокруг пещеры? Считается, что это менебуны поставили их там, дабы Акуа не упал с горы, когда будет гулять во сне. Я-то уверен, что их притащили туда сами канаки, но не вздумай сказать об этом какому-нибудь гавайцу. Мне вовсе не хочется, чтобы кабуны наслали на меня проклятие!
— А ты веришь, что Филип Морган умер из-за того, что они молились о его смерти?
По лицу Брика скользнуло странное выражение.
— Верю ли я? Не думал об этом… Но в любом случае, он мертв, и Кулеана принадлежит теперь мне.
Лана снова удивилась, почему он так настаивает на этом, почему не хочет поделить плантацию с детьми Моргана, но спросить не решилась.
— Ты вот что запомни, запомни накрепко, — веско продолжал Брик. — Я не знаю, искренне ли верят гавайцы во все эти пророчества и проклятия, но я знаю одно — они сделают все, чтобы их осуществить, даже если для этого придется действовать самим, без потусторонних сил… Тебе надо стараться жить с ними в мире. Тебе предстоит многому научиться, и я тебе в этом помогу. Но сегодня твоим учителем будет Курт.
— Я не вполне понимаю… — робко возразила Лана. — Зачем мне знать все это?
— Ты — моя последняя надежда, — горячо ответил отец, сильно сжимая ей руку. — Поэтому я тебя и вызвал сюда. Там, в аэропорту, я с первого взгляда понял, что ты такая же, как я. Поэтому-то мать и не сумела сломать твой характер, в тебе течет слишком много моей крови. И когда эта кровь заговорит… — он вдруг прервался и отвел глаза. — Тебе нравятся Гавайи?
— Очень! Но…
— Тогда все в порядке. Ты научишься… тому, что надо. Постарайся запомнить все, что скажет тебе сегодня Курт. Он — мое лучшее приобретение. Его образование и мой опыт утроили наши прибыли. Курт, правда, об этом пока не знает… Лана, я хочу, чтобы ты вышла за него замуж.
— Что ты! Я уже обручена! — Она подняла левую руку, на безымянном пальце которой красовалось кольцо с поддельным бриллиантом.
— Понятно, — усмехнулся Брик. — И кто он?
— Клерк в банке… Но он надеется… Ведь у тебя, наверное, найдется для него работа, если я… Понимаешь, мы с ним думали здесь обосноваться…
