— Герцог Гландит-а-Край, мой враг, — тихо сказал Корум.
— Тот самый, который отрезал тебе руку и выжег глаз? спросил Белдан.
Корум кивнул. — Значит, это он объединил конские племена, подарил им мечи и навел у них железный порядок.
— Наверное, ты прав. Я принес вам несчастье, Белдан. Юноша пожал плечами.
— Рано или поздно нам все равно пришлось бы воевать. Ты сделал нашу маркграфиню счастливой. Я никогда не видел ее счастливой раньше, принц Корум.
— По-моему, вы, мабдены, уверены, что счастье идет рука об руку с несчастьем.
— Так оно и есть.
— Вадагу этого не понять. Мы верим, что быть счастливым естественное состояние каждого разумного существа. Вернее, верили…
Одна за другой из леса выехали и остановились на опушке двадцать повозок.
Теперь Гландит-а-Край оказался между воинами конских племен и своими денледисси.
Барабанная дробь затихла. Волны тихо плескали у выступившей из воды дамбы.
— Наверное, Гландит выследил меня, а затем всю зиму обучал конские племена, — заметил Корум.
— А откуда он узнал, где ты скрываешься? — спросил Белдан.
Как бы в ответ на этот вопрос воины в медных масках разомкнули ряды, и Гландит выехал вперед. Он наклонился, взял со дна повозки нечто напоминающее тяжелый мешок, поднял руки над головой и со всего размаха бросил его на дамбу.
Сначала Корум не поверил своим глазам, потом у него похолодело внутри.
Белдан схватился рукой за стену.
— Бурый человек из Лаара, — прошептал юноша.
— Да.
— Он был таким кротким, таким невинным. Неужели его господин не смог помочь ему? Наверное, беднягу пытали, чтобы узнать, куда ты подевался… Корум выпрямился.
— Когда-то я говорил маркграфине, — холодно сказал он, — что Гландит — это болезнь, от которой необходимо избавиться. Мне следовало давно отправиться на его поиски.
— Он убил бы тебя.
— Но бурый человек из Лаара остался бы жив. Сервде верой и правдой продолжал бы служить своему печальному господину. Мне кажется, я проклят, Белдан. И те, кто помогают мне, тоже прокляты, потому что я должен был погибнуть и не погиб. Сейчас я выйду драться с Гландитом один на один. Тогда замок Мойдель будет спасен.
Белдан с трудом проглотил комок, застрявший в горле, и хриплым голосом произнес:
— Мы сами вызвались тебе помочь. Ты ни о чем нас не просил. И позволь нам самим решать, что делать дальше.
— Нет. Если вы станете меня защищать, пострадает и маркграфиня, и замок Мойдель.
— Этого не избежать в любом случае.
— Если я добровольно отдам себя в руки герцога Края, вы будете спасены.
— Ты ошибаешься. Гландит наверняка обещал в обмен на оказанную ему помощь отдать замок на разграбление конским племенам. А для них ты — никто. Они мечтают расправиться со старыми врагами, которых ненавидели на протяжении столетий, и заодно обогатиться за их счет. Может, Гландит и согласится уйти, если ты сдашься ему в плен, но он оставит за собой тысячу мечей. Мы должны сражаться вместе, принц Корум. У нас нет другого выхода.
Корум вернулся в свои апартаменты и увидел приготовленные для него оружие и доспехи. Нагрудник и спинная часть кирасы, наголенники, широкий пояс были изготовлены из жемчужно-голубого панциря морского чудища ануфек, которое когда-то обитало в западных водах. Панцирь этот был намного тверже железа и легче дерева. Высокий конический шлем из раковины гигантского мурекса ничем не отличался от шлемов остальных защитников замка. Коруму помогли облачиться в доспехи, дали большой меч, так хорошо сбалансированный, что вадагский принц почти не чувствовал его тяжести. К больной руке ему прикрепили щит из панциря гигантского краба, который обитал (по словам слуг) в Отдаленном Море, расположенном за Лайвм-ан-Эшем. Оружие и доспехи принадлежали покойному маркграфу, который унаследовал их от своих предков, владевших ими в те далекие времена, когда княжество еще не было основано.
Прежде чем уйти, Корум окликнул Ралину, все еще сидевшую за столом, заваленном рукописями. Но маркграфиня ничего ему не ответила. Казалось, она была поглощена чтением до такой степени, что ничего не видела и не слышала.
Корум пожал плечами и вернулся на крепостную стену.
