– Слева, у подножия холма, – с готовностью ответила Тень.
Входи, но знай: ты не уйдешь,
Пока Источник не поймешь!
– Здесь все верно сказано? – поинтересовался Инеррен, указывая на две строки над аркой.
– В общем, да, – последовал ответ. – Но это еще не все.
– Это-то понятно, – проворчал чародей, делая шаг вперед.
И вновь нахлынул поток образов-испытаний, на сей раз – насланный Обителью.
Двое стоящих перед волшебным порталом. Но ключа нет, а атакующие демоны уже близко…
Смертоносный дождь из обнаженных клинков всевозможных размеров и форм, падающий на мирную деревню…
Громадный дракон, глотающий солнце. Холод, окутавший землю…
Инеррен понял: если он останется в бездействии, то вскоре сойдет с ума. Эти образы были гораздо сильнее, чем раньше.
«Бей врага его же оружием» – так гласила еще одна древняя мудрость. И чародей направил всю свою силу на воображение, создавая собственные картины и посылая их вперед.
Удар молнии, наискось перечеркнувший небо. Искры во тьме. Новое солнце, мощные лучи которого вмиг изжарили дракона…
Слова, создающие прочный силовой щит над деревней. Затем грозовая туча поднялась ввысь, и сталь клинков рассыпалась бурым порошком ржавчины…
Посох, чем-то напоминавший его собственный, вонзающийся в центр портала. Лучи света брызнули во все стороны – и волшебные врата открылись, давая убежище беглецам…
Инеррен отер пот со лба. Эта схватка оказалась потрудней многих колдовских дуэлей, которых он выдержал немало: не столько в Четрании, сколько в темном мире, населенном безымянными ужасами – но от этого не менее (если не более) грозными.
Тут он заметил, что стоит на первой ступеньке винтовой лестницы, конец которой уходит куда-то ввысь.
– Это следует понимать как «первое испытание пройдено»? – вслух заметил чародей, не рассчитывая на ответ.
– ДА.
Шелестящий голос шел, казалось, отовсюду. Могучий – и до странности тихий. Всезнающий – и какой-то детский.
Инеррен сделал еще шаг.
Тотчас же три фигуры в накидках с низко надвинутыми капюшонами появились на несколько ступеней выше.
– Уходи прочь или умри, – сказал один из противников.
– Предлагаю вам сделать такой же выбор, – заметил чародей.
Вместо ответа трое вынули из воздуха тонкие длинные посохи, покрытые змеиной чешуей. Выпад – и Инеррен едва успел убрать голову из-под удара.
– Сами виноваты, – пожал он плечами, направляя драконью голову посоха на противников.
Властью неба и тумана,
Мощью звездной пелены —
Дай мне крылья урагана,
Что за гранью вечной тьмы!
Резкий порыв ветра. Плащ за плечами Инеррена взметнулся, подобно паре перепончатых крыльев. Три змеиных посоха пронзили пустоту – чародей стал вихрем, неистово кружащимся между лестницей и далеким сводом. Посох в его руке внезапно засверкал, драконья голова исторгла струю пламени – и первый из нападавших растворился в нем. Инеррен на лету подхватил его посох и нанес удар, усилив его мощью талисмана противника. Шар голубого пламени поглотил оставшихся врагов, заботливо оставив в стороне их посохи.
Вихрь остановился.
Стоявшая на несколько шагов позади Тень произнесла:
– Чистая победа!
Чародей взял чужие посохи в левую руку, осторожно поднес свой к их навершиям; драконья голова разинула пасть, захватила все три посоха гибким раздвоенным языком и втянула внутрь. Затем послышался чавкающий звук – три куска обмякшей змеиной кожи были выброшены наружу.
– Это еще зачем? – поинтересовалась Тень.
– Не знаю. Но дополнительная энергия никогда не повредит, – пояснил Инеррен.
Его посох позеленел и стал чуть-чуть толще. Однако желтые глаза дракона сверкали даже ярче, чем до схватки, – и это лучше всяких проверок гарантировало, что все в порядке.
Чародей внутренне собрался и занес ногу на последнюю ступеньку, оставшуюся до площадки.
В воздухе витал аромат, какого он еще никогда не ощущал – даже в темном мире. Инеррен почувствовал, как его куда-то переносит…
– Новый претендент! – объявил герольд.
Он стоял в середине амфитеатра. Арену устилал белый песок. Трибуны были заполнены пришельцами из многих миров, и лишь небольшая часть их принадлежала к человеческим расам.
– Назови свое Имя! – потребовал высокий человек, сидящий в кресле, слегка напоминавшем трон. На поясе его висела длинная шпага, но она служила скорее не оружием, а символом власти.
