Ждать в лодке было, конечно, куда безопаснее. Но он знал, что говорил чистую правду, когда предупреждал молодого матроса, что тот может не узнать книгу, если она не в виде рукописных страниц.
А если на этом ужасном корабле и вправду находилась книга, Джаг чувствовал себя обязанным ее добыть. Древние сотворили двеллеров робкими, маленькими и слабыми, но он, Джаг, должен хранить верность своей профессии библиотекаря.
Он попытался успокоиться, вдыхая через нос и выдыхая через рот, как учил Матот Килерион, знаменитый человеческий тактик, собиравший многочисленные отряды смельчаков, оказывавших сопротивление лорду Хар-риону и его полчищам гоблинов, которые грозили завоевать весь мир.
Это помогло, но полностью избавиться от страха двеллеру все еще не удавалось. Наконец он увидел, как рука Рейшо схватилась за поручень.
Трое гоблинов-вахтенных по-прежнему поглощали пищу, лениво переговариваясь между собой.
Неслышно, как кошка, молодой матрос перепрыгнул через ограждение. Одним движением он выдернул саблю, перехватывая рукоятку поудобнее и стараясь не поднимать клинок слишком высоко. Сабля имела матовый клинок, не дававший отблесков отраженного света; это было боевое оружие, и Рейшо очень им гордился.
— В каюту капитана, — прошептал он.
Не успел Джаг возразить, как молодой матрос в два прыжка добрался до трапа и спустился по нему к основанию кормовой надстройки.
Перепуганный до смерти двеллер, не желая подвести друга, опустился на четвереньки и пополз в сторону трапа, каждую секунду ожидая услышать разъяренные вопли гоблинов, обнаруживших их дерзкое вторжение.
Рейшо уже двинулся к двери, ведущей внутрь надстройки. Как правило, каюты капитанов располагались на корме судна.
Остановившись у двери, матрос поднял голову. Двумя пальцами он указал на свои глаза, потом на гоблинов-охранников.
Джаг немедленно все понял и кивнул. Он пригнулся и замер на ступенях трапа, оставаясь достаточно высоко, чтобы наблюдать за гоблинами.
Рейшо вложил саблю в ножны, потом присел и достал что-то из-за голенища. Прислонившись к двери, он занялся замком и вскоре снова посмотрел на приятеля, ухмыльнулся и жестом пригласил его спускаться.
Двеллеру пришлось проститься с надеждой, что что-нибудь заставит его друга отступить. Он на плохо повинующихся ему ногах спустился вниз и, оказавшись на верхней палубе, подошел вплотную к Рейшо.
— Похоже, не только Херби обладает сомнительными навыками, — прошептал Джаг.
— Да это просто, — также шепотом ответил матрос, пожимая плечами. — Я этому в юности научился ради интереса. — Он снова достал саблю и толкнул дверь.
Джаг остался рядом с дверью. Сердце у него в груди стучало как бешеное; он всерьез ждал, что из темноты капитанской каюты на них кто-то — или что-то — бросится.
— Ты что-нибудь видишь? — прошептал Рейшо.
Ночное зрение у двеллеров, впрочем, как и у эльфов и гномов, было лучше, чем у людей. Это было одно из немногих преимуществ, которые Древние дали другим расам после того, как подарили людям повышенную способность к воспроизводству и интерес к исследованиям и завоеваниям. По крайней мере, так отмечал Водель Хог в своем труде «Трактат о расах: длительное воздействие войны и поэзии».
Джаг осторожно заглянул в каюту.
— Гоблинов здесь нет, — сообщил он.
— Ну и хорошо, — заметил матрос и вошел в каюту, сжимая в руке саблю. — Пойдем.
Двеллер заставил себя последовать за приятелем.
С моря ему в затылок подуло холодом, и он вздрогнул.
Рейшо поднял стекло на висевшем на стене фонаре.
— Что ты делаешь? — спросил Джаг.
— Я же не могу обыскивать помещение в темноте. — Он вытянул фитиль.
Джаг поспешно закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, ошарашенно наблюдал за тем, как молодой матрос с помощью своего собственного огнива зажигает лампу.
Желтый свет наполнил каюту и выхватил из темноты лицо Рейшо. Дым тоненькими ниточками поднимался к низкому потолку каюты и скапливался там, прежде чем расползтись и рассеяться по ней. Масло каргиффа не было полностью бездымным, и после многих часов в освещенных такими фонарями каютах «Ветрогона» двеллер с тоской вспоминал сладкий запах светлячкового сока, освещавшего залы Хранилища Всех Известных Знаний. Но сейчас он был даже рад сильному неприятному запаху масла, потому что он перебивал смрад, царивший в капитанской каюте.
