Девушка могла почти забыть об этом, живя среди шпионов. Инстинкты говорили ей, что чьи-то слова не соответствовали их выражениям лиц, часто это бывало с посетителями и иноземными гостями, которые говорили с королевой и королем. Со временем, она подросла достаточно, чтобы распознавать чувства и эмоции людей лишь с одного взгляда или с одного шепота. К примеру, когда горничной на кухне было грустно или когда один из молодых охотников влюблялся. Ее семья может и была семьей вампиров и обладающей сильной магией, но она могла раскрыть то, что большинство людей хотело сохранить в тайне. Как и гордый мужчина перед ней. Бриана подозревала, что у этого мужчины много тайн. И она хотела знать их все.
И не она ли оплакивала бесполезность своего существования не так давно? С тех пор случилось так много: ее разбудили, она мчалась по всему дому в поисках своих братьев, ее схватили и представили перед...
Что-то резкое и болезненное пронзило ее разум. Бриана сморгнула слезы, выступавшие не то от боли, не то от воспоминаний.
Отомсти.
Выживи.
Эти две противоречивые цели боролись в ее голове, пока она не согнулась пополам, задыхаясь.
- Ты в порядке? - он слишком сильно схватил ее за руку своей большой рукой. Возможно, ее воин не привык трогать женщин. Крошечная дрожь пробежала по ее телу. Тепло его пальцев успокаивало и останавливало эхо приказов в ее голове.
Она посмотрела на него снизу вверх. Ей вдруг отчаянно потребовалось заставить его понять ее, чтобы он захотел ей помочь. Его прикосновения могли блокировать боль воспоминаний, могли блокировать слова отдававшиеся эхом в ее голове.
- То, о чем ты говорил раньше... это все, правда. Моя магия привела к тебе, - он презрительно фыркнул. Он убрал руку в сторону, а уголки губ дернулись в отвращении. Он не доверял ей. Она чувствовала, что мужчина многим не доверял. Что заставило его стать таким жестоким?
Но она видела его отчетливо.
В своем сне.
Там он улыбался. И смеялся. И хотел ее. И был вместе с ней. Грубый мужчина перед ней лучше отрубит себе руку, чем выскажет свои сокровенные мысли, свою душу кому-либо. Меньше всего ей. Он, вероятно, рассматривал ее, как женщину, вторгшуюся в его сон, когда он был наиболее уязвим.
Неудивительно, что он не доверял ей и был так зол на нее. Но она должна была заставить его поверить ей.
Казалось, ее здравомыслие зависело от этого.
Бриана снова потянулась к его руке, нуждаясь в тепле его прикосновения, даже если это тепло не будет предоставлено добровольно.
- Пожалуйста, ты должен мне поверить. Я даже не понимала, что ты реален, пока не проснулась...
- Почти голая в моей постели, - он снова рычал, но это не было похоже на гнев, как раньше, но что-то определенно копилось у него внутри. Это был не тот человек, которого она увидела сегодня утром, открыв глаза. Этот был гораздо ближе к тому воину из ее сна. По некоторым причинам это было еще более пугающе.
Она сделала шаг назад.
- Хороший выбор.
Она затаила дыхание.
- Но запоздалый, - он дернул ее к себе, их тела слились вместе.
Осборн опустил голову. Суровые линии его губ были в дюйме от ее рта. Ее взгляд встретился с его. Ожесточенный гнев и желание горели в его карих глазах. Этот гнев и желание, как она подозревала, медленно накалялись чуть ниже по его телу.
- Используй на мне сейчас магию, Бриана. Заставь меня остановиться.
- Я...я не могу, - она не хотела, чтобы он останавливался.
Его рот обрушился на ее губы. Его язык проскользнул мимо губ и нашел ее язык. Мощные руки Осборна обвились вокруг нее, и он прижался теплом своего твердого тела к ее. Ее соски терлись о его мускулистую грудь, сердце стучало, Бриана чувствовала себя так словно бежала.
От него пахло каштанами, а также землей из глубин леса. В ее снах она никогда не чувствовала, как он чудесно пах. Или каким он был на вкус подобно сладости яблока, и чего-то неузнаваемого для нее, что отличало мужчину. Ее мужчину.
Так просто, она вот-вот погрузится в рай, в который Осборн возьмет ее с собой. Его губы остановились, и он уперся лбом в нее. Тяжело дыша.
- Почему ты не можешь меня остановить? - спросил он, отстраняясь, чтобы увидеть ее лицо. Его пальцы задели ее шею сзади, и сладкое покалывание прошлось вдоль ее влажной кожи.
