Уставшие за день мужчины проснулись и с тревогой смотрели на развернувшийся в небе воздушный поединок. Наблюдали и надеялись, что вражеский самолет в конце концов будет сражен.
- Не надо, Павел, волноваться. В Ворзеле нет военных объектов и твои там, на своей даче, в полной безопасности.
- Разве ты не знаешь, Серго, что эти цивилизованные гадюки способны на все.
- На все их не хватит. Конечно, дорогой, мы все беспокоимся за своих близких. Мои скоро должны быть уже в Грузии, и все равно неспокойно на душе.
Фашистский самолет безнаказанно уходил на запад.
- Ты ведь знаешь, Павел, - с печалью в голосе неторопливо начал Серго после того, как они опять улеглись, - вот уже более полутора десятков лет, как моя жизнь больше связана с небом, чем с землей. Небо - это была моя заветная юношеская мечта, которая увлекла меня, однолюба, навсегда, и, добившись своего, я не мог уже без него жить. Это моя вечная неисчерпаемая тайна. Она пленила меня, приковала к себе своим величием и красотой. Небо это моя святыня, храм мой, куда я уходил с верой в человеческий разум за поиском неразгаданного, забывая земные обиды, склоки, неудачи. Бывало часами, целыми ночами сидишь у телескопа, упиваясь божественным великолепием внеземного мира, усеянного яркими светилами, и одна мечта опережает другую.
- Ты что, Серго? Что-то ты мне не нравишься? Еще мы не столкнулись ни разу в кровавом бою с врагом, а ты уже подводишь итоги своей жизни. Никак на тебя не похоже!
- Я на целый год старше тебя и прошу меня не перебивать. Ты вот слышал об идеях Циолковского? Я с глубокой горечью вспомнил о них, когда увидел этот бой над Киевом. Впервые я увидел, как смерть и разрушение вторглись в стерильно чистое, свободное от человеческих пороков, злодеяний и ненависти звездное царство. А что будет, когда человек появится в космосе?
- Спустись-ка ты на землю, дорогой товарищ, потому что для начала нужно победить заклятого врага нашего. А что касается невинной чистоты неба твоего, то послушай, что сказал о нем поэт:
О небо! Черный свод, стена глухого склепа,
О шутовской плафон, разубранный нелепо,
Где под ногой шутов от века кровь текла,
Гроза развратника, прибежище монаха,
Ты - крышка черная гигантского котла,
Где человечество горит, как груда праха.
- Сколько я тебя знаю, Павел, - с обидой в голосе промолвил Серго, - ты всегда, при случае, готов оскорбить мои лучшие чувства. Вот ты множество невинных собачьих душ погубил в своих экспериментах. А я, хоть бы раз, назвал тебя, скажем, живодером?
- Назвал. Вот сейчас-то назвал, - засмеялся Павел и добавил. - Что ты, Серго! Ты это совершенно напрасно. Вспомни, с каким восторгом и даже профессиональной завистью я отнесся к твоему рассказу о том, как один астроном, сидя за столом у себя в кабинете, при помощи математических формул заранее определил, что есть еще одна не обнаруженная человеком планета. Больше того, вычислил ее размер, массу и траекторию.
- Меня тоже поразило, как Адамс предсказал планету Нептун, а потом Гершель ее открыл и показал, что расчет был точным, - неожиданно вмешался в разговор Мендл.
Павел посмотрел на Менделя так, как будто он его сейчас только впервые увидел.
- Между прочим, - сказал он, - неплохо бы, молодой человек, представиться.
- Оно, конечно, целесообразно, - подтвердил Серго, - тем более что человек проявил некоторые знания астрономии.
- Студент почти третьего курса Киевского Политехнического Раневич Мендель. Один экзамен не успел сдать.
После трехдневного пешего перехода с двумя ночными привалами в попутных лесах мобилизованных киевлян привели на территорию запасного полка в районе города Лубны.
Там формировали части для фронта. Для артиллерийского полка были отобраны мужчины с высшим и неполным высшим образованием, и в этом строю он увидел своих новых знакомых Серго и Павла.
- Мы оказывается теперь в одном полку, - Мендл подошел к ним, когда был распущен строй.
- Ба, молодой человек, который отправился на войну в одной только рубашке! Смотрите, каким орлом он выглядит в военной форме!
- Я попал в четвертую батарею, взвод управления, артиллеристом-разведчиком, а вы?
