языка.
Фердинанд сочетался браком с Мадлен перед самым отъездом из Цюриха. У них был головокружительный роман.
— Я люблю тебя, — прошептал он, глядя, как солнце садится за мост Вальхе.
— Возможно, — отозвалась Мадлен. — Но долго ли ты будешь любить меня?
— Всегда и везде, — сказал Фердинанд, привлекая ее к себе, — до скончания времен.
Очевидно, ответ Фердинанда удовлетворил ее. Она приняла его предложение и, когда они приехали в Африку, зарекомендовала себя замечательной женой. Вздорная француженка оказалась на редкость толковой хозяйкой. Ее не смущали ни тропическая жара, ни привычки незнакомого народа. Пока Фердинанд занимался в подвале своими обезьянами, слуги под чутким руководством Мадлен привели в порядок особняк. К мужу она была предельно внимательна. Тревожась за его спину — он часами сидел на жестком стуле, — она следила, чтобы у него под поясницей всегда находилась подушка. Если Фердинанд бывал настолько увлечен работой, что забывал про обед, она спешила принести ему холодный салат. Если же он засиживался за полночь, работая при свете масляной лампы, она непременно спускалась к нему с печеньем и стаканом теплого молока.
Соссюр обладал хорошо развитой интуицией в отношении скрытых форм системы общения. Позже он станет всемирно известным лингвистом. А в Африке его пока еще неотшлифованный талант позволил быстро выявить четыре способа общения мангабеев между собой. По определению самого ученого, к этим способам относились мимика, жесты, пожимание плечами и голосовые звуки, от шепота до визга.
За неделю Соссюр описал в своем журнале весь комплекс знаков, обозначающих голод и жажду, за две недели — знаки, выражающие радость и гнев. В процессе наблюдения он пришел к выводу, что в более сложных моделях обезьяньего общения задействованы одновременно несколько знаков. Чтобы записать наиболее часто встречающиеся сочетания в свой журнал, он изобрел сложную систему символов.
После каждого сеанса наблюдения Соссюр зачеркивал дату проведения опыта на календаре, помещенном в конце журнала. Из зачеркнутых чисел складывались сначала недели, потом месяцы, и наконец почти весь календарь пестрел косыми палочками. Первоначальный энтузиазм ученого перерос в одержимость. Постепенно журнал превращался в толковый словарь обезьяньего языка.
Примерно во время сотого сеанса Соссюр почувствовал, что находится на пороге важного открытия. Он давно заметил, что в сложных случаях мангабеи используют произвольные сочетания звуков и жестов, и его это приводило в недоумение. Теперь же он понял, что обезьян, при всем их кажущемся сходстве, следует разделить на две подгруппы. При обмене информацией половина обезьян использовала один набор звуков и жестов, а оставшиеся — другой.
В конце долгого изнурительного дня Фердинанд покинул лабораторию уставшим, но вполне удовлетворенным. Мадлен была уже в постели. Расстегивая рубашку, он подумал, что вид у жены слегка раздраженный, и, когда стал снимать брюки, спросил у нее, как прошел день.
— Прекрасно! — ответила Мадлен.
— Рад это слышать.
— Лучше не бывает! — добавила она.
Фердинанд насторожился. А так ли у нее все хорошо?
— Дорогая, что-то случилось?
— Нет, — сказала она.
— Прости, что припозднился. Обезьяны сегодня превзошли самих себя. У тебя точно все хорошо?
— Да, — подтвердила она.
— Значит, ничего не случилось?
— Нет!
Успокоенный, Фердинанд лег рядом с женой и быстро заснул.
Пробудившись на следующее утро, он увидел, что жена уже одета и больше не злится. Напротив, пребывая в великолепном расположении духа, она объявила, что отправляется в город.
— Покупать платье, — объявила она, покидая спальню. Через несколько секунд она просунула в дверь голову и добавила: — Красное платье!
Позавтракав, Соссюр спустился в свою лабораторию, где его оглушила зловещая тишина. Обезьяны исчезли. Зарешеченное окно под самым потолком было распахнуто настежь. Ошарашенный, ученый вскарабкался к окну, выглянул на улицу. На газоне обезьян не оказалось. Все они убежали в подступающие прямо к дому джунгли.
Дрожа от потрясения, с безумным взором, Соссюр спустился вниз и на подкашивающихся ногах подошел к своему столу. Трясущимися руками вынул из выдвижного ящика словарь обезьяньего языка, но, когда попытался открыть журнал, обнаружил, что страницы слиплись. С помощью ножа он разлепил листы: все до единого были залиты чернилами. Залиты густым толстым слоем — так что прочитать что-либо не представлялось возможным. От удивления и растерянности у него перехватило дыхание.