какой-то наркоторговец в фуфайке с капюшоном предложил купить «дорожку», а я, пьяная и совершенно несведущая в таких делах, по наивности своей спросила: «Дорожку? В целях благотворительности, что ли?»
— Да, повеселились, было время, — сказала Кэрол. — Особенно ты, шиза!
Она улыбалась мне, словно мы вместе смеялись какой-то общей шутке, но я не понимала, к чему она клонит. И пожалуй, не хотела понимать.
— Помнишь новогоднюю вечеринку, когда ты…
Заметив приближение Уоррена, Кэрол умолкла на полуслове и заговорщицки подмигнула мне, давая понять, что нам обеим известно, что именно она собиралась сказать.
Кэрол и мой муж принялись обсуждать цены на недвижимость.
Канун Нового, 2000 года был не такой, как все предыдущие. Он знаменовал окончание уходящего тысячелетия и наступление нового. Но я встречала его на дрянной вечеринке на Дорсет-стрит с кучкой людей, которые мне не очень-то нравились. С Уорреном к этому времени мы были знакомы уже три недели, но наш роман еще только начинал развиваться, и потому он не стал менять свои планы, уехав встречать Новый год в Белфаст, к своим родным. Утром тридцать первого он попрощался со мной на автобусной остановке на набережной Иден, откуда отправлялся экспресс в аэропорт.
В тот вечер мы с Кэрол пошли гулять рано. Как всегда, сначала посетили пабы на Кинг-стрит, потом — на Харкорт-стрит, но к одиннадцати часам вечера на такси вернулись в Нортсайд[25]. Мы были уже не совсем трезвы, и нам казалось, что это хорошая идея, поскольку в Нортсайде намечалась всем вечеринкам вечеринка. Так сказал какой-то парень. Но он наврал.
Кроме Кэрол, я почти никого не знала из собравшихся. Все парни были потные тупые орангутанги, постоянно спрашивавшие мое мнение о проблеме 2000 года. Из музыки ставили только «Палп»[26] и Принца[27]. Вина вообще не было, приходилось пить пунш. Было уже 11.45, слишком поздно для того, чтобы искать что-то лучше. Да нас в это время уже никто бы и не отпустил. Потом часы показали 11.55. До конца старого тысячелетия и начала нового оставалось пять минут. В дверь позвонили, и, поскольку на звонок никто не отреагировал, это сделала я.
— Привет, красотка, — сказал мужчина, стоявший на пороге.
Это был Марк.
Он шагнул в дом. Я потянулась к нему, поцеловала его.
Мне не хочется думать о том, что произошло потом. Меня переполняет стыд, когда я вспоминаю, как утратила всякое здравомыслие. В двух словах это выглядело так: спустя десять минут Кэрол стала искать меня и нашла в одной из спален на верхнем этаже. Я была с Марком. С тем самым Марком, из-за которого так убивалась у нее на глазах. С тем самым Марком, которого она никогда не видела, но узнала тотчас же — по фотографиям, которые я столько раз ей показывала. В том числе в ту ночь, когда я взяла в руки ножницы и изрезала почти все снимки, на которых он был запечатлен. И вот этот самый Марк теперь сидел на кровати, а я стояла перед ним на коленях. Мои волосы были убраны назад. Я делала ему минет.
Кэрол ничего не сказала. Ее изумленный возглас привел меня в чувство. Она закрыла дверь, а я, пьяная, покачиваясь, поднялась с колен.
— Закончи, не уходи! — простонал Марк, но я, не обращая на него внимания, потащилась к двери.
К тому времени, когда я спустилась вниз, Кэрол уже исчезла.
— Вернись, сучка! — крикнул с лестничной площадки Марк, но мне нужно было найти подругу. Я вышла на улицу. Увы, Кэрол и след простыл. И тут пикнул мой мобильный, сигнализируя о том, что поступило SMS-сообщение. Длинное, оно было от Уоррена. Он выражал мне свое восхищение и говорил, что ждет не дождется, когда мы вновь увидимся.
Я опустилась на ступеньку и разрыдалась. Я ненавидела себя за свой поступок. Но плакала я не столько из-за того, что изменила Уоррену, а потому, что разочаровала Кэрол.
— Спустись на землю, дорогая! — сказал Уоррен, размахивая рукой перед моим лицом.
Я смотрела перед собой невидящим взглядом, пока он и Кэрол обсуждали достоинства покупки нуждающегося в ремонте жилья на Синдж-стрит.
— Думаю, пока лучше снимать квартиру, — сказала я. — Цены на рынке продолжают падать. Возможно, снизятся еще процентов на пятнадцать.