– Похоже, мы немного повздорили, не так ли, Клэр? Очень жаль, потому что вторые три месяца беременности всегда самые легкие и счастливые. Например, ты уже избавилась от своих утренних недомоганий или очень тщательно скрываешь их.
– Ну и что? – с опаской спросила она.
– Да и опасность выкидыша всегда больше в первые три месяца.
– Я знаю.
– В самом деле? Сейчас ты цветешь, но приготовься к тому, что последние три месяца будут настоящим испытанием. Ты станешь тяжелой и неповоротливой. Тебе постоянно будет хотеться в туалет, на лице появятся пигментные пятна. Будет болеть сердце, лодыжки распухнут, а спать станет страшно неудобно, потому что ребенок будет ворочаться внутри и постоянно давить совсем не туда, куда надо.
Она слушала с открытым ртом. Он безжалостно продолжал:
– Потом будут роды – тоже очень неприятное испытание. И знаешь, очень многие заблуждаются, считая, что раз кормление грудью естественно, значит, легко. Ничего подобного. Тебя ждут бессонные ночи, когда ты будешь сходить с ума от усталости. И через все это тебе придется пройти, Клэр.
– Ты похож на ходячую энциклопедию по этому вопросу.
– Просто в свое время мне приходилось часами возить Шона в машине вокруг дома, потому что это был единственный способ заставить его уснуть.
Она села и, к собственному удивлению, громко рассмеялась.
– Лаклан, ты заставляешь меня чувствовать себя очень неопытной, но я все равно не могу просто так выйти за тебя замуж.
После минутного колебания он сел рядом с ней и взял ее за руку.
– Ты прекрасно меня знаешь, – поспешно произнесла она. – Я ничего не могу с собой поделать. К тому же я знаю, какая женщина тебе нужна.
– И какая же?
– Такая, которая бы захотела прожить с тобой всю жизнь. Но меня, если честно, нисколько не интересуют твои плантации грецких орехов и авокадо. И я не имею того мистического духовного сродства с землей, которое свойственно всей твоей семье. Мне это совершенно не близко. В каком-то смысле меня это даже пугает.
– Мей очень любит землю, но это не помешало ей сделать карьеру.
– Мей с детства живет в усадьбе, и у нее никогда не было мужа.
Последовала напряженная пауза.
– Так что ты предлагаешь, Клэр?
– В смысле?
– Хочешь оставить все как есть и объявить всем, что мы решили не жениться?
– Я…
– Или, может быть, ты хочешь подписать контракт, по которому ты согласна предоставить мне некоторые отцовские права? Между прочим, полтора года назад ты считала нужным читать мне лекции о том, как родители должны вести себя по отношению к своему ребенку. – (Она шмыгнула носом, чувствуя непреодолимое желание разреветься.) – Или ты хочешь окончательно оборвать наши отношения? – Он зловеще улыбнулся. – А что, по-твоему, скажут люди – что я бросил тебя, предложив самой зарабатывать на хлеб и себе, и ребенку? Ты понимаешь, что пойдут слухи?
– Если ты хочешь на мне жениться только поэтому… – с негодованием начала она.
– С другой стороны, на карту может быть поставлено твое доброе имя, – перебил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Клэр, каждый в этом городе знает, чей это ребенок. И каждый знает, какая ты карьеристка, но, как оказывается, и у карьеристок, по всей видимости, есть определенные физиологические потребности.
Он иронично сощурился.
– Ты хочешь сказать, что подумают, будто я использовала тебя? – опешила она.
– В твоем возрасте и при твоей занятости женщины очень часто предпочитают быть матерями-одиночками.
– Ты правда так думаешь, Лаклан?
– Я бы хотел услышать всю правду из твоих уст. А то я не знаю, что и думать.
Она откинулась на спинку стула.
– Ты не прав.
– Докажи.
Ей ужасно захотелось сказать, что на самом деле она просто влюбилась не в того мужчину. Но не стала, так как стоит ей только признаться в своей любви к нему, как у нее не останется ни малейшего шанса защитить себя и их ребенка от его настойчивого желания жениться на ней. Возможно, он никогда и не полюбит ее так, как она любит его.
– Если честно, я не знаю, что нам делать…
– Ты не хочешь выходить за меня замуж?
– Лаклан, пойми, сейчас мы говорим о трех, нет, даже о четырех жизнях, если считать Шона. Мы не можем позволить себе торопиться с принятием решения, не обдумав все хорошенько!
