Потомству в пример + Принимаю бой - страница 5
Над столицей гудел колокольный звон. Все москвичи высыпали на улицы, приветствуя покорителей Азова. На триумфальных пирамидах, сооруженных у Каменного моста, было написано: «В похвалу прехрабрых воев морских», «В похвалу прехрабрых воев полевых».
Рядом красовалась большая картина: морской бог Нептун, улыбаясь в бороду, провозглашал: «Се и аз поздравляю взятием Азова и вам покоряюсь».
20 октября 1696 года в селе Преображенском собралась Боярская дума. Петр объявил о создании сильного военного флота, способного отвоевать Керченский пролив и добиться свободного выхода в Черное море. «Корабли делать со всей готовностью, с пушками и мелким ружьем, как быть им на войне…»
Дума постановила: «Морским судам быть». Этот день — 20 октября 1696 года — стал днем рождения русского регулярного военно-морского флота.
Из Липецка доставили в музей не «бандероль», а пушку, найденную при раскопках на месте села Липовка, там, где для Азовского флота готовили оружие и ковали якоря.
Первая модель
Флаги, пушки, компасы, штурвалы — все это появилось в музее позже. Вначале были модели кораблей. Сейчас их более тысячи трехсот. В этом «малом флоте» корабли всех классов и типов: линкоры и фрегаты, бригантины и галеры, броненосцы и подводные лодки, тральщики и крейсера-ракетоносцы. Недвижные, в футлярах; качающиеся, словно в шторм, на подвесках; плывущие или двигающиеся на колесах; из полированного красного дерева, из слоновой кости, панциря черепахи, перламутра; модели-малютки в несколько сантиметров и модели десятиметровые… Среди этих красавцев модель 30-пушечного фрегата выглядит неказисто. Нет на ней ни золотых или золоченых, нет и серебряных украшений. Но посмотрите, как мастерски выполнен из дуба набор корпуса — киль, шпангоуты, стрингеры и бимсы.
Да, все сделано точно, тщательно, чисто. А главное-то, главное в том, что исполнена модель в 1698 году не кем иным, а тем, кто в ту бурную, крутую пору создавал настоящий и грозный боевой флот. И вот эта самая модель и была у нас первой.
На верфях Воронежского адмиралтейства день и ночь визжали пилы, стучали топоры: строились корабли для Азовского и Черного морей. Среди крепостных плотников выделялась долговязая фигура царя в потной полотняной рубахе.
Мастеровые не жалели сил, но царь Петр хмурился: кроме желания строить, нужно еще и умение. А его-то и не хватало. На иностранцев худая надежда. Иноземные державы отменных умельцев не отдадут, они вовсе не хотят появления российского флота. Да и негоже зависеть от чужаков…
В марте 1697 года из Москвы в Голландию отбыло «Великое посольство» из молодых людей, посланных изучить кораблестроительное искусство. В составе посольства были десятник Петр Михайлов, то бишь Петр I. Опередив своих спутников, он 7 августа 1697 года прибыл в Саардам, где находилось множество верфей. Поселившись в доме якорного мастера, царь стал работать на верфи. С восхода солнца до вечера он вместе с мастерами пилил, строгал, собирал остовы кораблей, обшивал их досками. А после работы дотошно знакомился с канатными и парусными фабриками, присматривался, как сушат древесину, куют якоря и цепи.
Потом Петр перебрался в Амстердам, где были верфи Ост-Индской компании. Местные власти задавали в честь московского повелителя торжественные обеды и устраивали фейерверки. Но Петр досадливо отмахивался: он приехал учиться, а не пировать и развлекаться.
Четыре с половиной месяца Петр Михайлов работал под началом опытного мастера Класа Поля. Все поражались его трудолюбию.
Нет, Петр не считал голландские верфи верхом совершенства. Он замечал их недостатки: корабли строились без теоретических выкладок, на глазок, все решали плотники.
Петру был выдан аттестат, в котором говорилось:
«Я, нижеподписавшийся, Геррит Клас Поль, корабельный мастер при Амстердамской камере привилегированной Ост-Индской компании, свидетельствую и удостоверяю поистине, что Петр Михайлов (находящийся в свите великого московского посольства в числе тех, которые здесь, в Амстердаме, на Ост-Индской корабельной верфи с 30 августа 1697 года жили и под нашим руководством плотничали) во время благородного здесь пребывания своего был прилежным и разумным плотником, также в связывании, заколачивании, сплачивании, поднимании, прилаживании, натягивании, плетении, конопачении, стругании, буравлении, распиловании, мощении и смолении поступал, как доброму и искусному плотнику надлежит, и помогал нам в строении фрегата «Петр и Павел», от первой закладки его… почти до его окончания, и не только что под моим надзором корабельную архитектуру и черчение планов его благородие изучил основательно, но и уразумел эти предметы в такой степени, сколько мы сами их разумеем…»
