Салли все кивала и никак не могла остановиться.
– Я думала, это Джон все организовал, он тебе ничего об этом не говорил?
Салли вскочила с места, поспешно сгребла свои вещи. Брук озабоченно шагнула к ней, протягивая руку, чтобы успокоить ее. Салли отшатнулась и поспешила к двери, тряся головой.
– О, Сэл… – На лице Брук отразилось запоздалое понимание.
Салли распахнула дверь и поспешила по коридору прочь из больницы, забравшей из ее жизни уже двоих детей, которых она любила больше всего.
* * *
Элис покачивалась, убаюканная тихим ничто. Ни океана, ни огня, ни змей, ни голосов. Ее кожу покалывало от какого-то предчувствия. Рядом пронесся мощный поток воздуха и звук крыльев. Хлоп, хлоп, вжик; ввысь, ввысь, прочь.
Единственное огненное перышко манило, оставляя за собой след мерцающего света.
Без страха она последовала.
Значение:Слезы
Verticordia picta/Юго-Западная Австралия
Куст маленького или среднего размера с розовыми чашевидными цветами, которые приятно пахнут. После того как приживется, растет всего лишь около десяти лет, пышное цветение наблюдается в течение долгого времени.
Я – тут. Я – тут. Я – тут.
Элис прислушивалась к своему сердцу – это был единственный известный ей способ восстановить равновесие и утихомирить чувства. Хотя он не всегда срабатывал. Иногда слышать что-то было хуже, чем видеть: глухой звук, с которым тело матери ударилось о стену; едва уловимый выдох отца, когда он бил ее.
Элис открыла глаза и огляделась в поисках помощи, судорожно хватая ртом воздух. Куда делся рассказчик из ее снов? В комнате никого не было, кроме пронзительно пищащих аппаратов. Паника обожгла ее кожу.
Какая-то женщина поспешно вошла в палату.
– Все в порядке, Элис. Давай-ка посадим тебя, чтобы тебе было легче дышать.
Женщина наклонилась над ней и куда-то нажала на стене за кроватью.
– Постарайся не паниковать.
Верхняя часть постели Элис стала подниматься, пока девочка не оказалась в сидячем положении. Боли в груди стали утихать.
– Лучше? – Элис кивнула. – Молодец. Дыши настолько глубоко, насколько получится.
Элис изо всех сил набирала воздух в легкие, надеясь, что ее сердце перестанет так часто биться. Женщина подошла сбоку и наклонилась, приложив два пальца чуть выше запястья Элис и глядя на маленькие карманные часики, приколотые к ее халату.
– Меня зовут Брук, – у нее был добрый голос, – я твоя сиделка.
Она посмотрела на Элис и подмигнула. На ее щеках появлялись глубокие ямочки, когда она улыбалась. Синие и фиолетовые тени сверкали рябью на ее веках; Элис видела, как похожим образом перламутр мерцал между створок устричных раковин. Пиканье замедлилось. Брук отпустила ее кисть.
– У тебя есть все, что надо?
Элис попыталась попросить стакан воды, но не смогла произнести ни слова. Тогда она жестами показала, что хочет пить.
– Проще простого. Вернусь через секунду, дорогая.
Брук вышла. Аппараты пищали. Белая больничная палата была наполнена смесью из странных звуков: отдаленный свист, монотонные голоса, некоторые спокойные, другие – нервные, дребезжание открываемых и закрываемых дверей, скрипучие шаги – бегущие или идущие неспешно. Сердце Элис снова стало колотиться под ребрами. Она закрыла глаза и постаралась снизить его темп при помощи дыхания, но делать глубокие вдохи было больно. Элис попыталась позвать на помощь, но ее голос оказался не более чем паром. Губы потрескались, глаза и нос пылали. Тяжкий груз накопившихся вопросов давил на грудь. Где ее семья? Когда ей можно будет пойти домой? Она снова попробовала говорить, но голос не раздавался. Ее сознание заполнило видение: белые мошки, вылетающие из ее рта и стремящиеся к океану огня. Было ли это воспоминанием? Это действительно произошло? Или это был лишь сон? А если это и был сон, означает ли это, что Элис все время спала? Сколько она проспала?
– Тише, Элис, – сказала Брук, поспешно возвращаясь в комнату с кувшином и кружкой.
Она поставила их и взяла Элис за руку, пока та стирала слезы с лица.
– Я знаю, что это шок для тебя – вот так проснуться, милая. Но ты в безопасности. Мы хорошо о тебе заботимся.
