Г о с т ь :
Мне неинтересно, можете вы написать стих о моей шляпе или нет... Я знаю вот что - я не собираюсь превращать себя в посмешище, ходя по Лондону без шляпы. Принесете вы ее или нет?
П о э т :
Я никоим образом не могу участвовать в настройке фортепиано.
Г о с т ь :
Что ж, изобразите все так, словно вы пришли осмотреть батарею. Она стоит у них под окном, и, как мне известно, протекает.
П о э т :
Полагаю, на ней есть художественное украшение.
Г о с т ь :
Да, насколько я помню.
П о э т :
Тогда я отказываюсь смотреть на нее - или подходить близко. Я знаю эти выплавленные из железа украшения. Однажды я видал толстопузого египетского бога по имени Бес, он был намеренно создан уродом, но был не так уродлив, как эти украшения, создаваемые в двадцатом веке машинами. Какое отношение водопроводчик имеет к искусству, почему он смеет создавать украшения...?
Г о с т ь :
Стало быть, вы мне не поможете
П о э т :
Я не буду глядеть на уродливые вещи и слушать уродливые звуки, но я не прочь помочь вам, если вы сможете придумать разумный план.
Г о с т ь :
Больше ничего в голову не приходит. Вы не похожи на водопроводчика или заводящего часы. Больше ничего придумать не могу... Я пережил ужасное событие и не способен спокойно размышлять.
П о э т :
Тогда придется вам оставить свою шляпу ее новой судьбе.
Г о с т ь :
Почему вы не можете придумать план? Если вы поэт, размышления для вас привычны.
П о э т :
Если бы я мог заставить свой мозг хоть на какое-то время опуститься до размышлений о столь абсурдном предмете, как шляпа, несомненно, я смог бы что-либо придумать, но банальность темы не дает приблизиться к ней.
Г о с т ь : {в с т а в а я}
Значит, придется мне самому за ней пойти.
П о э т :
Ради Христа, не надо! Подумайте, к чему это приведет!
Г о с т ь :
Знаю, покажется абсурдным - но не настолько, насколько прогулка без шляпы по Лондону.
П о э т :
Я не это имел в виду... Вы помиритесь. Вы простите друг друга, вы женитесь на ней, у вас появится семья с множеством шумных, пухлых детей как у всех остальных - а Романтика ляжет в гроб. Нет, не звоните в колокольчик. Идите, купите штык - или что там обычно покупают - и присоединитесь к Боснийцам.
Г о с т ь :
Говорю я вам, не могу я сделать этого без шляпы!
П о э т :
Что есть шляпа? Пожертвуете ли вы ей во имя прекрасной гибели? Подумайте о своиз костях, заброшенных и забытых, лежащих, одиноко лежащих на бесконечных золотых песках из-за безнадежной любви. "Лежат одиноко", как писал Китс. Какое слово! Одиноко, в Африке. Беззаботны бедуины мимо днем идут, ночью ж львы ревут - печален глас пустыни...
Г о с т ь :
На самом деле, по-моему, вы зря говорите о пустыне. Боснийцы, как я понимаю, только потому воюют за эту землю, что она - самая плодородная в мире.
П о э т :
И что с того...? О вас вспоминать будут не география и статистика, но златоязыкая Романтика. А именно такой Романтика видит Африку...
Г о с т ь :
Что ж, я иду за шляпой.
П о э т :
Подумайте! Подумайте! Коли вы войдете в эту дверь, вы никогда не падете на землю среди первых Боснийцев. Вы никогда не умрете в далекой, пустынной стране у широкой Сахары. И не прольет она слез по красивому вашему концу, и не назовет себя жестокой без причины.
Г о с т ь :
Тише! Она играет на фортепиано! Кажется мне, она годы будет жалеть о произошедшем. Не вижу в этом ничего хорошего.
П о э т :
Нет. Я ее успокою.
Г о с т ь :
Будь я проклят, если вы это сделаете! Слушайте...! Я не прочь это сказать - будь я проклят, если вы это сделаете!
П о э т :
Успокойтесь. Успокойтесь. Я не это имел в виду.
Г о с т ь :
Тогда что же вы имели в виду?!
П о э т :
Я напишу песни о вашей красивой гибели, веселые песни и печальные... Они будут веселы, ибо вновь расскажут о благородных трубадурских традициях, и печальны, ибо расскажут о вашей печальной гибели и безнадежной любви. Я создам легенды о ваших одиноких костях, говоря... быть может, о том, как некие арабы, найдя их в пустыне у оазиса, прославленного войной, раздумывают, кто любил их. А затем, когда я прочту эти легенды ей, она, быть может, немного порыдает, и тогда я прочту вместо них слова о солдатской славе, о том, насколько она выше нашей мимолетной жизни...
