Мои туфли лежали на полу у кровати. Они — единственная вещь, которую я узнала в этой комнате. Все остальное было мне незнакомое. Холодное. Жуткое.
— Так… я заключена? — мой голос дрожал. Я ничего не могла сделать.
— Вас госпитализировали, — сказал Паул с порога.
— И в чем разница? — я стояла рядом с кроватью, не желая на нее садиться. Устраиваться поудобнее.
— Это временно.
— Как долго продлится ваше «временно»?
— Это зависит от вас и вашего врача. — Он одарил меня сочувственной улыбкой и вернулся в холл. — Одна из медсестер будет здесь через минуту и поможет вам устроиться. Держись, Кайли.
Я могла только кивнуть. Секунду спустя Паул ушел. Я осталась одна. Снова.
Снаружи донесся ровный металлический грохот тележки, толкаемой по коридору. Туфли скрипели по полу. И где-то рядом кто-то громко и драматично рыдал. Я смотрела на свои ноги, не решаясь чего-либо коснуться, опасаясь, что это может сделать все понятным. Сделать это реальным.
Я сумасшедшая?
Я все еще стояла так, как идиотка, когда дверь открылась и вошла женщина в бледно-розовом халате, держа папку и ручку. На пейдже ее имя: Нэнси Бриггс, Медсестра.
— Привет, Кайли, как ты себя чувствуешь? — ее улыбка была широкой и дружелюбной, но чувствовалось что-то… сдержанное. Как будто она точно знала, сколько дружелюбия в нее вложить. Как показаться дружелюбной без приглашения к беседе.
Я уже соскучилась по Паулу.
— Смущенно и тоскливо. — Я схватила край полки одной рукой, желая, чтобы она растаяла под моей ладонью. Растворилась в плохой сон, от которого я точно очнусь с минуты на минуту.
— Ну, давай посмотрим, могу ли я исправить хотя бы первую половину этого. — Улыбка медсестры еще больше выросла, но не потеплела. — В зале есть телефон. Сейчас кто-то по нему разговаривает, но когда он будет свободен, ты сможешь использовать его. Только местные номера, законных опекунов. Скажи человеку за стойкой регистрации кому хочешь позвонить, и он соединит вас.
Онемев, я могла только моргать. Это была не больница, это была тюрьма.
Я постучала по карману, ища телефон. Он исчез. Новая паника взорвалась в моей груди, и я засунула руку в другой карман. Кредитная карта тети Вэл исчезла. Она убьет меня, если я ее потеряю!
— Где мои вещи? — потребовала я, пытаясь остановить слезы, стереть эту мысль. — У меня был телефон, блеск для губ, и двадцать долларов. Еще кредитная карта моей тети.
Улыбка Нэнси немного потеплела, либо из-за моих слез, либо она боялась, что они усилятся.
— Мы держим все личные вещи взаперти, пока вас не выпишут. Все кроме кредитной карты. Ваша тетя забрала ее, когда она уходила от вас вчера ночью.
— Тетя Вэл была здесь? — я вытерла руками глаза, но они снова заполнились слезами. Ели она была здесь, то почему не забрала меня домой?
— Она ехала с тобой в машине скорой помощи.
Скорая помощь. Выпишут. Взаперти. Эти слова снова и снова звучали у меня в голове, наводя страх и замешательство.
— Сколько сейчас времени?
— 11.30. Ланч подадут через полчаса. Ты можешь поесть в столовой, это дальше по коридору и налево. Завтрак в семь часов. А обед в шесть. — Она потянулась к левой стороне комнаты, взялась за ручку и толкнула дверь, я ее не заметила, открывая высокий, белый промышленный туалет и душевую кабину. — Ты можешь принять душ, когда захочешь. Только сначала подойди к стойке медсестры за туалетными принадлежностями.
— Туалетными принадлежностями? — мои глаза расширились, а внутренности онемели. Это не реально. Этого не может быть.
— Мы выдаем мыло и шампунь по мере необходимости. Если ты хочешь побриться, тебя проконтролирует санитар. — Я моргнула, не понимая, но она продолжила. — У тебя сеанс с группой по управлению гнева в девять, еще сеанс о борьбе с депрессией в одиннадцать, и этим вечером встреча о Симптомах психических заболеваний. Хорошо начать с этого.
Она терпеливо улыбнулась, будто ожидала, что я ее поблагодарю за информацию, но я только смотрела на пустую полку. Весь ее брифинг не имеет никакого значения для меня. Я очень скоро выберусь, точно, и единственная группа, которая меня интересовала, это члены моей семьи, которые это все допустили.
