Он хмыкнул, вспоминая некоторые случаи.
В прошлом году, по весне, за помощью обратился сам староста – Федот Баулин. Приболела младшенькая дочка, его любимица. Ни ест, ни пьет – сохнет на глазах. Алеша согласился помочь. Придя в дом старосты и глянув на больную девочку, спросилгде его остальные дети.
– Пойдемте, Алексей Иванович, в зале они.
В большой комнате на полу игрался с чурочками малец лет пяти. За столом сидела чванливая девчонка пятнадцати годов с неприятным выражением глаз. Алешка спросил старосту:- Вы младшей дочери в последнее время делали подарки.
– А как же, в последнюю ярманку красивое платьице ей прикупил, уж как радовалась, горемычная.
Губы его задрожали, глаза подозрительно заблестели.
– Помоги, век за тебя Бога молить станем.
– Погодь, хозяин.
Подойдя в девчонке, которая прикидывалась ужасно занятой вязанием, сказал:
– Ты зачем сестру сглазила, паскуда, смерти ей захотела? – Черная зависть в твоей душе. – Вот тебе мое наказание – с сего момента неделю будешь сидеть истуканом, ни язык, ни другие члены тела тебе повиноваться не будут.
Затем ткнул указательным пальцем завистливой дуре в лоб. Алеша, произнеся сию тираду хотел напугать негодницу, отучить от мерзости, а получил такое, чего сам не ожидал. Девка вдруг округлила глаза и замычала, двигаться она не могла, так статуей и просидела неделю сиднем.
Слух о происшествии быстро разошелся среди народа и некоторые людишки поприжали свои поганые языки, предпочитали обходить мальца стороной.
В начале зимы, после первой ярмарки, на санях, Алешка с обозом купцов, отправился на Урал, в Челябу. Санный обоз растянулся на полторы версты. Паренек всю дорогу решал задачу – чё делать с лошадьми дальше. Их ведь кормить надо и держать где-то в тепле. Приедем на место, там видно будет.
Снежок, набегавшись по льду реки, спал под медвежьей шкурой.
Поправив на носу дощечку с узкой прорезью выданной ему одним из купцов, подивился простому приспособлению, предохранявшими глаза от сверкающего снега.
Дорога по реке оказалась накатанной, сани шли легко и ходко. Алешке, впервые в жизни пустившемуся в столь далекое путешествие, было жутко интересно видеть новые места.
Вечером обоз вставал на ночевку, ставя сани в большой круг, внутри в шатрах располагались путники, на коней накидывали теплые попоны, кормили и поили.
За ужином, у костра, бывалый люд травил байки и сказки. Обоз сопровождали тридцать охранников – молодые парни с несколькими бывшими вояками. Многие с винтовками, были и лучники, но что бросалось в глаза – все при саблях.
Мальчонка отнесся к охранникам спокойно, без особого обожания – у самого отец из гвардейцев. С карабина и ружья батя приучил стрелять его лет в пять – подкладывая к плечу подушку. К десяти годам он бил белку в глаз, на радость отца и на огорчение матери – не нравилась ей тяга парнишки к оружию. Иван научил сына не только стрелять, но и метать боевой нож, а так же пользоваться кистенем. В семь лет стал натаскивать рукопашному бою, Настенька только ахала, видя новые синяки у Алеши, но перечить мужу не стала. Знала, плохому не научит – оно в жизни может пригодится.
У Кургана половина обоза отделилась, затем по зимнику, за два дня добрались до Миасса и через восемь дней прибыли в Челябу. Алешу пригласил погостить один из купцов – Аникей Гончаров, битый жизнью мужик, но живущий по совести.
Купец, приглашая мальца, имел и некоторый интерес – у него второй год недужила жена. Пожелтела вся бедная, мучаясь от боли в животе. Алеша с радостью принял приглашение Аникея – гора свалилась с плеч, есть куда лошадей определить.
Жил купец недалеко от центра города, в Купецкой слободе из трех ровных улиц. Здешние зажиточные хозяева строили широко, с размахом, словно соревнуясь, кто лучший дом поставит, а дома вот диво, большей частью каменные и в окнах не пузырь бычий – стекло поблескивает.
– Дяденька Аникей, неужель в камне люди живут?
– Ума нет потому и живут, вот и мой дом, полюбуйся.
Сани подъехали к высоким воротам, за которыми высился двухэтажный деревянный терем, вдоль забора во дворе росли елки покрытые шапками снега.
