– Эмоции Найд, эмоции. Сфера миров уравновешивает их, если страдания, боли или горя становиться слишком много, следом всегда наступает мир, радость и процветание. Если в отдельно месте разумные причиняют друг другу страдание, где-то на противоположной стороне весов всегда есть антипод. Что-то пропитанное радостью, заботой, любовью, в конце концов. Эти две силы и есть вселенная. Жизнь и смерть, равновесие как оно есть.
Культист замер у окна, с улицы прилетели трассера и без вреда промчались сквозь него, ударив в стену.
– Я не понимаю!!!
– Всё просто. Крик Риордана, который люди прозвали Импульсом, послужил толчком. Выброс негативных эмоций в сферу миров был такой силы, что изменил её. Импульс всего лишь вирус, пакеты данных взламывающие биотические блоки и убивающие владельцев. То, что ты привык называть остаточным излучением, приносит вовсе не Импульс. Он всего лишь причина. Он в один миг загубил слишком много душ, отчего энергия смерти переполнила чашу весов. Миллиарды живых умерли в страшных мучениях в течение минуты после активации первого Импульса.
Я обхватил голову руками и зарычал. Слишком много информации он вываливал на меня вот так запросто.
– Бред какой-то! Первый импульс убил туеву тьму людей, потому появилось остаточное излучение, которое ни хрена не излучение, а энергия смерти. Но последующие импульсы уже не собирали такую жатву, откуда тогда излучение? Да и равновесие ещё это! Если вывалилась такая куча дерьма, то по твоим же словам выходит что после должно всё наладиться!
Арк повернулся ко мне и указал на небо.
– Так и должно быть, но болезненная рана нанесённая сфере миров теперь кровоточит. И каждый новый импульс заставляет изливаться тёмную энергию на землю. Сфера миров, словно живой организм, ей нанесли рану, и каждый следующий импульс эту не зажившую рану тревожит, выплёскивая гной и разложение в нашу реальность. Чтобы помочь равновесию, импульс должен быть отключён. Иначе…
– Иначе что?!
– Иначе всё рано или поздно придёт в норму, но боюсь, для этого потребуются сотни лет и Первоисточник, как и другие миры-отражения, изменится навсегда. Старые виды и расы исчезнут.
– Ты хочешь сказать, что пока импульс работает, люди обречены на вымирание?
– Да.
Вспышка. Хлопок…
***
Мы вывалились обратно к алтарю культа так же резко, как попали в симуляцию. Меня согнул приступ тошноты, и я едва-едва удержался от рвотных позывов.
– Другие миры, о которых ты говоришь. Миры зеркала, с чего ты взял, что это не бред вашей больной фантазии? – Мне пришлось вытирать лицо от пота, ибо наша пробежка по симуляциям бросила меня в жар.
– Ты сам встречался с отголосками других миров. Твоя нейросеть сверкает силой сферы. Причём сила эта не от Первоисточника, не скверна, просто иная.
– Туманные охотники?!! Разлом?
Арк покачал головой, несмотря на то, что он не человек, людские жесты не были ему чужды.
– Вижу, ты уже сталкивался с тем, что приходит извне.
– Да. – Я смотрел на веер бешено крутящихся зеркал алтаря, и всё происходящее теперь представало передо мной в совершенно ином свете.
– А это что? – Я заметил на алтаре то, чего не замечал раньше. Маленькие осколки зеркал усеивали плоскость постамента под устройством.
– Мы не знаем. Братья культа, как и я сам, денно и нощно блуждают по границе, вглядываясь во мрак междумирья. Я видел сон, в котором осколки миров-зеркал стараются собраться воедино. Они словно копии, словно отдельные куски ткани сшитые вместе и от того разнородные. Там тоже есть жизнь, равновесие проникает и туда. В моём сне люди, попавшие туда, тоже сражаются со смертью подобно людям Первоисточника. Они называют этот мир из осколков – Ульем.
Я смотрел на круговерть зеркал, и мне не верилось что всё устроено именно так. Картина нарисованная Арком была столь далека от моего представления вселенной и от всего того что я знал…
– Значит, миры-зеркала гибнут, разваливаясь на осколки?
– Не стоит считать их в прямом смысле зеркалами. Сравнение достойное, но не абсолютное. Смотри. Проще показать, чем объяснить всю суть.
Подчиняясь воле жреца культа, скорость вращения зеркал замедлилась. Они перестали сливаться в единое блистающее кольцо, и распались на отдельные сегменты. Я подошёл очень близко, почти прижался к алтарю, чтобы не пропустить момент и не прогадал. Блестящая искра осколка оторвалась от одного из сегментов и пала вниз. Но само зеркальце не разбилось, и не темнело дырой на месте утерянной части. Уже через мгновение рана на теле сегмента затянулась, и лишь немного выделялась на общем фоне.
