Женщина на портрете была счастлива. Это можно было распознать по свечению, которое источала каждая клеточка ее липа. Ореол счастья окружал эту женщину, радость сияла в ее глазах, в подрагивающих, казалось, крыльях носа, в тронутых улыбкой губах. Ее губы звали, жаждали поцелуя, пили и дарили любовь.
Его внимание было отвлечено проворным стуком каблучков, и в дверном проеме показалась кудрявая головка. Муралов тотчас узнал девушку с портрета — младшую княжну Запрудскую.
— Можно к вам? — искательно спросила она.
— Княжна, вы меня смущаете. Это ваш сад, я здесь только временный квартирант. Это я должен просить у вас разрешения не покидать помещение при вашем появлении.
— Но папа сказал, что теперь здесь ваша мастерская, — возразила она.
— Я здесь занимаю только маленький уголок. Так что сад ваш, княжна.
При этих его словах воздушное существо впорхнуло в зимний сад.
— Меня зовут Ольга.
— Сергей Муралов, художник-реставратор, — представился он.
— Папа сказал, что вы у нас будете работать долго: много портретов надо отреставрировать.
— О, это было бы очень кстати. Вы принесли мне отличную новость, княжна.
— А что вы сейчас делаете?
— Представьте, я занят очень важным делом. Я думаю.
— А разве это так необходимо?
— Видите ли, ваш батюшка решил упростить мою задачу для начала, поручив отреставрировать портрет, написанный старинным художником-самоучкой. Но получилось совсем наоборот — задача сильно усложнилась. Манера письма и используемые материалы настолько отличны от классических, что все, чему меня учили, здесь не пригодится. Придется действовать методом проб и ошибок — побольше проб, поменьше ошибок. Очень жаль, если из-за неумелого вмешательства будет испорчено такое замечательное полотно.
— А как вы догадались, что я княжна Запрудская?
— Очень просто. Художник, написавший ваш портрет, замечательно поймал сходство.
— Да, это удачный портрет. Его написал молодой талантливый художник Танеев. Папа хотел заказать ему еще один мой портрет, но он уехал на стажировку в Италию и не смог вернуться из-за войны.
Княжна исчезла так же внезапно, как появилась, пожаловавшись на то, что замерзла, и пообещав вскоре вернуться.
Глава 2. ЕЩЕ ОДИН ПОРТРЕТ
Работа двигалась медленно, но успешно. Сергей увлеченно работал над портретом, когда услышал знакомый стук каблучков.
— Входите, княжна! — крикнул он, не дожидаясь ее вопроса.
— Папа сказал, что вы не только реставратор, а настоящий художник. Он сказал, что хочет купить у вас несколько картин.
— Спасибо, княжна, за добрую весть. Это было бы славно. Для меня это огромная удача.
В этот раз она оделась теплее, видимо, рассчитывая оставаться в мастерской подольше. Ольга уселась на лесенке, используемой при опрыскивании высоких растений, и принялась болтать, рассказывая ему о своих недавно прошедших институтских годах.
Сергей молча слушал ее, а потом попросил:
— Вы не могли бы рассказать мне об этой даме, изображенной на портрете?
— Охотно, — сказала она. — Только я знаю совсем немного — то, что мельком слышала из разговоров моих родителей. Это моя прапрабабка Пелагея Осиповна. Собственно это русское имя она получила при крещении перед венчанием. Имени, которое она получила при рождении, я не знаю, вернее — знала, да забыла. Фамилия ее — Вельская, это старинный княжеский род.
Вот что рассказала Ольга Сергею:
— Она родилась в Индии, в семье богатого и влиятельного раджи и была его младшей дочерью. Отец обожал ее — свою умницу и красавицу. По тем временам она получила изрядное образование: в совершенстве знала несколько языков, в том числе французский, была отличной пианисткой, изучала историю своей страны и стран Европы и даже немного разбиралась в математике и в астрономии. Ей было шестнадцать лет, когда на одном из светских раутов судьба свела ее с русским дипломатом князем Петром Павловичем Вельским. Князь был уже не молод. Ему было далеко за тридцать, и он недавно похоронил супругу. Взаимное чувство вспыхнуло мгновенно. Неизвестно, как им в тех условиях удалось сблизиться и объясниться. Но это случилось. Не видя никакой возможности получить согласие родителей невесты на их брак, они сделали попытку бежать в Петербург. Но что-то не сложилось. То ли кто-то из слуг проговорился или предал их, то ли кто-то выследил беглецов, но их сняли с корабля и отправили — его в тюрьму, а ее во дворец отца. Их ожидала ужасная судьба. Его — суд, ее — пожизненное заточение в хоромах отца.
