Не удержавшись, Анна скептически хмыкнула, и Самолетова прорвало:
– Заткнись! Я, по крайней мере, пишу, и меня иногда публикуют…
Анна едва удержалась, чтобы не хмыкнуть еще раз, но в том, как она резко отвернулась, Дмитрий уловил не прозвучавшую насмешку и распалился еще больше.
– А ты сколько лет… - Более чем восьмилетнее пребывание в виртуальном мире сбивало Самолетова с толку, он совсем запутался со временем и потому сделал паузу и смачно сплюнул на асфальт. - А ты все мечтаешь устроиться по профессии! Но такой профессии не существует, чтобы ни черта не делать и получать хорошую зарплату!
– В этом году… - начала Анна и остановилась, засомневавшись, в этом ли году это было. - В этом году я заработала больше тебя.
– Больше, - пробурчал Дмитрий, мысленно пытаясь перебросить временной мост между двумя далекими берегами настоящего, разделенными восемью годами фантастического сна.
Насчет заработка Анна сказала правду, и Самолетову ничего не оставалось делать, как перекинуться на Парамонова и его лабораторию.
– Если они изучают старение, зачем нас сделали кинозвездами? - продолжал он. - Зачем? Почему не инженерами, водителем и официанткой, наконец? Черта с два! Они хотели узнать что-то другое!
– Какая теперь разница? - устало проговорила Анна.
– А такая! - закричал Дмитрий. - Нас обманули! Мы согласились стать подопытными кроликами, крысами, и нам не заплатили! Это был другой эксперимент…
– Ну и что? Все равно мы никогда не узнаем, чего они хотели. А если и узнаем, что это даст?
– Сволочи! - продолжал неистовствовать Самолетов. Дмитрий прекрасно понимал, что жена абсолютно права, но его распирало от обиды, и он ничего не мог с собой поделать. - С людьми так не поступают. У нас денег только на дорогу и на хлеб.
– Можно поехать к твоей тетке и пообедать, - равнодушно ответила Анна и так же равнодушно добавила: - Если бы ты не пил…
– Заткнись! - заорал Дмитрий.
– Если бы ты не пил, - стиснув зубы, упрямо повторила Анна, - тебя бы не выгнали с работы, и нас не выкинули бы из эксперимента.
– Идиотка, - только и нашел, что сказать, Дмитрий и неожиданно прибавил шагу. Не разбирая дороги, он быстро шагал по улице, желая поскорее оторваться от жены, которая, впрочем, и не пыталась догнать его. Дмитрий вдруг до такой степени сделался ей противен, что она едва удержалась от злобного выкрика: «Ненавижу!».
Более чем за восемь лет благополучной, обеспеченной жизни в виртуальном мире Анна совершенно отвыкла от приступов ярости Дмитрия, не говоря уже о безденежье и неустроенности. К этому добавилось, что в реальном мире ее муж внешне мало соответствовал образу того баловня судьбы, с которым она прожила эти звездные годы. Он оказался старше, ниже ростом, имел более грубые черты лица и отвисшее брюшко. Невзрачную внешность дополняли дешевая, сильно поношенная одежда и жидкие грязные патлы.
«Боже мой! - вдруг с ужасом подумала Анна. - Наверное, здесь я такая же уродина!»
Дождевая вода стекала по ее лицу и смешивалась со слезами, которые давно душили ее, но прорвались только сейчас. Анна смотрела вслед удаляющейся фигуре мужа и мучительно вспоминала, как она выглядела до эксперимента. А Самолетов свернул за угол и отправился к автобусной остановке.
До окраины города, где они проживали, Дмитрий добирался больше часа, и все это время ему не давала покоя бредовая идея - разоблачить Парамонова и его компанию. Он прекрасно понимал, что его заводит лишь обида и желание отомстить за собственную оплошность, и тем не менее накручивал себя, строил план отмщения, в общем, фантазировал, чтобы не думать об оставленной на улице Анне и том безысходном положении, в котором они с женой оказались.
Самолетов давно отвык от пахнущего нечистотами метро, потного смрада толпы, заполнявшей вагоны, и полного равнодушия к собственной персоне. В какой-то момент Дмитрий испугался, что в толпе его узнают и начнут требовать автограф, но вспомнил: здесь, в этом мире, он никто, ничто и звать его Никак, а потому быстро успокоился. Это было, пожалуй, единственное преимущество, которое он осознал по возвращении домой. Хотя внимание почитателей ему всегда льстило, он любил покрасоваться перед своими зрителями, но только в том случае, если фанаты были отгорожены от него надежным заслоном.
