Само собой разумеется, что она ни в каком смысле не может и не должна стать логикой изоляции России в современном мире, а, напротив, логикой подчинения закону взаимовлияния и взаимообогащения цивилизаций и культур, но такого, которое всякий раз завершается саморазвитием основ российской культуры и цивилизации, а не их преодолением в истории в качестве российских. Не следует всякое заимствование или осознание своей естественной недостаточности в одном из измерений своего исторического, культурного и духовного бытия превращать в повод для тотального кризиса идентичности, для шизофренических по масштабам своей патологии процессов национального самоуничижения, граничащих с национальным суицидом в истории.
В конце концов, в той исторической ситуации, в которой оказалась современная Россия, логика национального возрождения превращается в основу логики выживания России в истории, ибо вопрос о бытии или небытии России в качестве локальной цивилизации приобрел статус вопроса о бытии или небытии России вообще. Россия в современном мире может быть либо центром локальности русско-российской цивилизации, либо просто не быть: не быть вообще или в качестве России, что в принципе одно и то же. Третьего не дано, ибо нам дана Россия. И именно это жизненно значимое обстоятельство побуждает к более внимательному взгляду на проблему взаимосвязи логики национального возрождения России с формированием нового национального самосознания России.
Возрождение, как национальное, не может состояться вне возрождения самосознания России, как национального, выстроенного не по абсолютизированной формационной логике понимания истории и России, в терминах только экономики и политики, а по цивилизационной, в терминах культуры и духовности, в терминах Вечной России. Новая форма национального самосознания России есть форма ее цивилизационного, прежде всего и в основном цивилизационного самосознания и только после этого и на основе этого еще и всякого иного. И современная Россия обладает достаточным культурным и духовным, а потому и историческим потенциалом для осознания себя как России-цивилизации и, следовательно, для сохранения и развития себя как России. Ведь знать это всегда больше, чем просто знать, это уже и мочь, а тем более, если знать еще и зачем, конечный исторический смысл всех своих усилий, в нашем контексте неотделимый от становления Великой России. И это больше чем воодушевляет, ибо только знающий "зачем" жить может вынести почти любое "как".
Итак, во всех возрожденческих начинаниях в России с необходимостью должен присутствовать элемент возрождения основ локальности ее цивилизации, взятых в единстве трех ее основных составляющих: во-первых, генетического кода истории России; во-вторых, ее цивилизационнообразующего субъекта русской и союзных ей наций; в-третьих, самой цивилизационной логики истории в ее русско-российских спецификациях. Этот возрожденческий элемент должен не только предшествовать всем остальным, но и определять их сущность, сущность всех процессов возрождения Великой России, великой прежде всего своей цивилизацией, культурой, духовностью, и только после этого и на основе этого еще и всем остальным. Но прежде, чем он может предшествовать, его необходимо знать, равным образом и то, что лежит в его основании - саму сущность цивилизации и цивилизационной логики истории. Это многое объясняет в том, почему первый раздел монографии посвящен общим проблемам теории цивилизации и цивилизационной логики истории.
И дело не только в общих закономерностях познания, не только в том, что решение общих вопросов, давая знание сущности предмета, одновременно с этим дает познавательные средства и для решения более частных вопросов бытия, вплоть до проблем самой практики исторического творчества. Но дело еще и в том, что именно общие проблемы теории цивилизации и цивилизационной логики истории оказались в настоящее время наименее разработанными в социальной философии, так и настолько, что это самым негативным образом стало сказываться на понимании конкретности истории, более глубоких пластов ее оснований, противоречий, закономерностей развития. Наше понимание истории радикально неполно и именно потому, что ее базовые основания, противоречия, закономерности развития чаще всего сводятся к формационным, а потому объясняются преимущественно в терминах формационной логики развития истории.
