Потянулся довольно, повеселел. Новую грамотицу из кучи вытянул.
«Михайло, церквы Вознесения, что на Прусской, диакон в том роспись дает и Святый крест целует, что все деньги выданы и все людищи на вече кричати будут Ставра-боярина».
Ставра-боярина!
«От Климентия, диака, росписка, куды денги потрачены:
— Ифантьеву Ивану, сбитнику, чтоб на Торгу кричал за Ставра;
— Козину Шумиле, рыбнику, рыбакам бо грил, Ставр-де, боярин, новый вымол супротив Щитной выстроит, да уплату за рыбную ловлю снизит;
— Климину Евфиму, писарю посадничьему, за писаные листы прелестные;
— Жураву Ремину — за то же;
— Игнату Паршину, сотскому — вся сотня за Ставра кричать будет.
Всем — по три деньги новгородских. Паршину Игнату — одна, да десять обещаны, как выкрикнут. Да мелкие монеты медяхи ребятам малым — чтоб пуще по Ярославову дворищу, где вече, бегали да Ставра кричали».
Улыбался Ставр, грамоты те читая — вот он, пост посадничий! Вот она — власть-то, близко-близко! Только руки протяни — и бери, владей, властвуй! А уж как станет посадником — ужо поприжмет неугодных-то людишек. Кому батогов, кому нос рвать, а кому — и головенку с плеч! Так-то!
Полюбовался Ставр на грамоты, сложил все в шкатулку, запер. Схронец столешницей забронил тщательно. Засов отодвинув, распахнул дверь:
— Митря!
Затопал сапожищами, прибег Упадыш, Митря. Сразу в ноги пал, чувствовал, что виноват, собака!
— Нашли?
— Ищем, батюшка! Как сыщем, все жилы вытянем!
— Сыщите сперва. Кто еще в посадники хотел, вызнал?
— Вызнал, батюшка! Епифан Власьевич, боярин с Неревского!
— Хм… Епифан Власьевич, говоришь?
Ставр задумался, встал с лавки:
— Вот что. Добежишь завтра к Климентию-дьяку, скажешь: пусть все людишки его говорят везде — боярин-де Епифан Власьевич обеднел давно, да посадником хочет стать, чтобы деньги себе имати бесчестно. Еще пускай говорят, будто нездоров сильно Епифан Власьевич, да худороден, да пьяница, да на соль пошлины поднять замыслил. Да еще пускай про нынешних посадников скажут, Дмитрия Борецкого да Василия Казимира — дескать, к латынству дюже склоняются от веры святой православной… Запомнил?
Митря кивнул, подобострастно глядя на боярина.
— Так и скажешь. Да! Не жди-ка завтра. Сейчас и скачи к Климентию-то. Возьми вон еще серебришка. Ну, чего встал?
— Мужики с посаду Тихвинского по торжищу сей день бродили. Спокойно все в Обонежье Нагорном, тишь да гладь, батюшка!
— Это хорошо, что спокойно. Скоро наведаемся туда, Митрий. Готов будь. Серебришко пополним, а то поиздержались все, да… да навестим кое-кого в Куневичах. Ох, навестим. Ужо разгуляемся! Там и спытаем кнут новый… ежели здесь, по милости вашей, не придется!
— Не гневайся, батюшка!
— Ладно. Встал, да в путь побыстрее. Дворне скажешь — шильника беглого пускай без тебя ловят. И Тимохи, чай, хватит.
Стрелой быстрой, татарской, вылетел из горницы Митря. Прогрохотал по крыльцу сапогами — на бегу запнулся, сердешный — так и скатился вниз по ступенькам, морду в кровь испохабив. Да на то вниманье не обращал — юшку рукавом утерев — на конюшню подался. Заорал, чтоб ворота поскорей открывали. Коня плетью стегнув — на дыбы конь, да ржать, — выехал. Поскакал, только грязь из-под копыт по сторонам полетела…
Покуда боярин Ставр деятельно планировал черный пиар и подкуп избирателей, житий человек Олег Иваныч Завойский тоже не терял времени даром. Зарабатывал денежки на контрабандной кипрской меди. Ну, это она для Ганзейского союза контрабандная, а в Новгород вошла честь по чести — как положено, с пошлиной за каждый ласт. А что ивановские купцы части навара лишились — так это никакое не нарушение законности, а чисто коммерческий акт. Зато оружейники со Щитной дешевую медяху получили, вернее — получат еще. Вот только повозки бы раздобыть где…
Под вечер подъехал Олег Иваныч на Торг. Коня привязав, потолкался… Эх, был бы Олексаха — враз бы повозки нашлись, да еще б и на выбор. Тот-то пройдоха все торжище знал. Жаль, не судьба Олексахе-то вышла. Панфила попросить, Селивантова, старосту купеческого… Тоже не вышло — приказчик сказывал — закупил-де Панфил Акимыч на Щитной замков да иного какого товару на две лодьи — самолично к свеям отправился, в Выборг-городок. Что ж, не вовремя Панфил в Выборг свалил, ну да ладно — видно, самому мажорить придется.
