— Овин, овин! — крикнул Олег Иваныч подбежавшему Грише. Тот понимающе кивнул, обернулся и призывно махнул рукою.
Вскоре все было кончено. Да, в общем-то, и не понадобилось больше никаких боевых действий. После гибели боярина его люди не очень-то рвались в бой и предпочли сдаться…
Ставр лежал на снегу, лицом вверх. В подбородке его кровавилась рваная рана, открытые глаза цвета английского олова недвижно смотрели в небо.
Олег Иваныч подошел ближе, постоял немного… Нет, ни капли уважения к поверженному не было в его сердце. Ставр получил лишь то, что давно заслуживал, и единственная народная мудрость, которая, по мнению Олега, заслуживала употребления здесь, была «собаке — собачья смерть!». Подойдя ближе, обняла его Софья. Постояв немного, так и пошли они вместе к посаду.
Пленных пока заперли в клети. В подполе выл Митря.
Вечером пировали. Впрочем, пировали — это, наверное, громко сказано. Хотя были на столе и форель с лососью, и стоялый медок, и блины с икрою… Более взрослые-то люди ели аккуратно, мол, не такое еще видали, а вот Гришаня с Ульянкой, не стесняясь, трескали, аж брызги кругом летели!
Олегу и Софье постелили в гостевой горнице в доме старосты. Снаружи, на улице, трещал мороз, а здесь от печи несло жаром. Олег Иваныч погладил по плечу уснувшую Софью, осторожно выпростал раненую руку, замотанную чистой белой тряпицей, подошел к столу, налил квасу… испил. Сел на лавку. Думал… О жизни своей дальнейшей думал, разговоры недавние вспоминал — с Олексахой, с Гришаней, с Софьей…
Новгород… Господин Великий… А Господин ли? После Шелони-то? А что такого произошло на Шелони? Ну, проиграли новгородцы — не войну — битву, ну подписали позорный Коростынский мир… Так прежний-то, Ялжебицкий, не особо лучше был! А забылся… Даст Бог — и этот забудется. Нет, неверно — не Бог… новгородцы к тому должны руку приложить, те, кому дорог Новгород, республика, вече, свобода. Спору нет, силен Иван, князь Московский, войском своим силен, единением. Все, ну, почти все, прямо от него зависят, от милости его государевой. Оттого нет в Москве разброда — пресекается сразу железной рукой. И попробуй-ка, вякни! Не то — в Новгороде. Новгородцы — люди свободные, каждый думает и делает что хочет, и никому ничем не обязаны! Не все хотели республику защищать? Так это их личное дело! Значит, надо сделать так, чтоб хотели… чтоб без вольностей новгородских жизни своей не мыслили. Чтоб знали — кто такой Иван, князь Московский, из тех, кто мягко стелет, да жестко спать. Войско… Да, в этом слабость Новгорода. Ополчение — не московским дворянам чета. Так ведь новгородцы — купцы, ремесленники, служилые — люди занятые, некогда особо воинскими делами заниматься. Да и нужно ли? Может, наемную армию завести? Пожалуй, это выход. Хватило бы только денег… Так особый налог провести через вече… А проголосуют ли? Эх, хорошо Ивану в Москве, чего хочет — то и творит, никакого тебе веча, никаких сомневающихся людишек — те, что вякали, давно собак кормят, а кто упасся — до тех еще доберется плеть княжеская. А здесь, в Новгороде, другой подход нужен. Пиар так называемый…
Олег Иваныч отхлебнул кваску, поморщился — рука-то побаливала. Посмотрел на Софью — эх, и красавица, волосы — по плечам золотом… Снова задумался.
Итак, что произошло с Новгородом и можно ли то исправить?
Проиграли битву с московитами, но сам Новгород цел, спасся. Потому сейчас московиты будут пытаться полностью подчинить город своему влиянию. Верховный суд — уже княжий, по условиям мира, однако есть еще и суд архиепископа, и посадничий… тут можно бороться. Вече — вот что Иван на дух не переносит. Видно, захочет, чтоб не было его в Новгороде. При этом наверняка обставится — дескать, сами же люди новгородские попросили — предатели, чай, найдутся. Нельзя того допустить. Задача номер один — отстоять вече, суд, право. И близко туда не допустить московитов, иначе не Новгород и свобода то будет, а Москва и рабство… Задача номер два, а по важности, пожалуй, не менее значимая, чем первая, — армия. Тут нужно думать, хотя, конечно, наемники — мысль неплохая… В связи с этим — пересмотреть союзников. Пока по старому принципу — кто Москвы враг, тот друг Новгорода. Литва с Польшей, Ливонский орден, Швеция, татары. Татары… Пес их знает, что у них на уме. Конечно, попробовать задружиться стоит. Ганза… С Ганзой мириться немедля! Слишком уж невыгоден ганзейский бойкот Новгороду, слишком велики убытки. Мириться! Пока — можно и на ганзейских условиях, а там посмотрим. Псков… Интересно, с чего это псковичи так Ивана любят? Неужели не понимают, что после Новгорода их черед настанет? Со Псковом не худо сношения тайные наладить. То — стратегический союзник. А тайные — чтоб ливонцев не обижать. Хлеб… Понизовый хлеб — он весь через Москву проходит. Своего-то хлеба нет почти, говорят, новгородская земля родит плохо… А что, шведская или норвежская — лучше? Откуда те же шведы хлеб берут? Узнать… Может, и Новгороду от того прибыток будет. Хлебную удавку ликвидировать — важное дело, лишний козырь из Ивановых рук выбить. Что еще в Москве притягательного для людей новгородских? Вера! Церковь православная… Митрополит, как ни крути — в Москве. Сманить в Новгород? Хм… Идея пока нереальная… Сменить веру? Католицизм, уния? Нет, народ не поймет, да и стремно как-то, вроде как и нерусские будем… Русские… А с каких это пор дикая и отсталая Московия себя Русью кличет? Не дело это, не дело! Новгород — вот она, настоящая Русь, никакая не Москва. Как мысль сию в сердцах людских поселить — о том еще думать надо. Ох, Господи, все дела государственные… Так как же без них, без дел-то? Полномочия министерские, чай, никто не снимал. Даже Иван, деспот московский, не догадался! Феофила надо срочно от Москвы отворачивать… с этим должно заладиться — видел воочию, что из себя Москва представляет. Эх, кабы не вера… Еще б посадника из наших поставить… или… или — самому? На ближайших выбора выставиться. Кандидатом. От нерушимого блока коммунистов и беспартийных, блин. Смешно, конечно, да и, пожалуй, рано. Поначалу имидж себе сделать, а то начнут кричать — представитель спецслужб в посадники метит… Хотя, знаете ли, бывали прецеденты. Ладно, покуда и другой сойдет посадник. Вот боярин тот, что с русалками воевал… как бишь его… Епифан Власьевич… А что, кандидатура подходящая — и знатен, и Москву не любит… правда, не Спиноза… ну, умные люди и без него, чай, найдутся… Ну, вот такой, в общих чертах, план. Удачным будет — воспрянет Новгород с новой силой. Ну, а неудачным… Впрочем — как это неудачным? Обязательно удачным получится, действовать только надо и не сдаваться. Ну, заодно и о себе подумать неплохо было б. Усадебку на углу Ильинской и Славной, говорят, московиты конфисковали. Ай-ай-ай… Это они поторопились, однако. Ничего, отсудим! Это вам не Москва беззаконная — как князь решил, так и вышло. Еще и компенсацию пускай выплачивают. За моральный ущерб. Да, а усадебка-то, чья? Феофила… Москвичи конфисковали. Отсуживать я буду. Пускай-ка Феофил мне ее и подарит! И какую-нибудь вотчину… вот хоть Ставрову… И буду я боярин знатный… Стоп! Они, кажется, все в писцовых книгах записаны… бояре да вотчины… а что написано пером, то не вырубишь топором. Топором-то не вырубишь, а ножичком осторожненько соскрести можно… да другое имя вписать. Гришаню и попрошу. Здрав будь, Олег Иваныч, боярин-батюшка! Во, размечтался… Хотя не зря же в песне поется — «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!». Господи! Вот остолоп! Самое главное-то и забыл! На Софье жениться! Прошу, любезная госпожа боярыня Софья Михайловна, вашей руки и сердца…
