Константин Павлович Воскобойник (1895–1942) участвовал в Гражданской войне, причем попеременно на обеих сторонах. Это обстоятельство вынудило его скрываться и жить под чужой фамилией. Однако после окончания Московского института народного хозяйства (в 1915–1916 гг. будущий бургомистр также учился на юридическом факультете Московского университета), он решил явиться в ОГПУ с повинной[64]. Этот шаг был ошибкой: Воскобойник получил три года лагерей и окончательно возненавидел советскую власть. Война застала его на должности преподавателя физики в локотском лесохимическом техникуме.
В партизанских документах Воскобойник характеризовался следующим образом: «Обладая большой энергией и непомерно высоким о себе мнением, Воскобойник с апломбом выступал на собраниях, старался быть на виду при подписке на заем и при проведении других кампаний, принимал деятельное участие в организованной им художественной самодеятельности техникума, в работе различных общественных организаций. Таким образом, он вполне сумел перекраситься под активного советски настроенного интеллигента — из категории “незаменимых” общественников, слабо, впрочем, разбирающегося в истории нашей партии»[65].
Скорее всего, работа в глухой провинции едва ли удовлетворяла этого амбициозного и явно склонного к авантюризму человека. Оставался и страх перед репрессиями со стороны советской власти. То же самое можно сказать и о Брониславе Владиславовиче Каминском — соседе и друге Воскобойника.
Каминский (1899–1944) сразу после революции служил в милиции и в Красной армии, затем окончил Ленинградский химико-технологический институт, работал на ультрамариновом заводе. Он несколько раз исключался из ВКП(б) за политическую неблагонадежность, а в разгар «антипольской кампании» был арестован НКВД и выслан из северной столицы. Опытный инженер-химик, к началу боевых действий он занимал одну из руководящих должностей на локотском спиртозаводе[66].
Возможно, Воскобойник с довоенных времен был знаком со Степаном Васильевичем Мосиным (1904–1947), который с 1935 по 1937 гг. был заведующим Брасовским районным отделом народного образования[67]. В разгар «большого террора» Мосин был исключен из рядов ВКП(б) за критику политики коллективизации и за связь с «врагами народа». Правда, в 1940 г. его восстановили в партийных рядах. В дальнейшем он служил простым учителем. Непосредственно перед началом войны Мосин по неизвестным нам причинам нигде не работал и проживал со своей семьей в Орле[68]. В августе 1941 г. бывшего преподавателя призвали в Красную Армию. В неразберихе отступления он дезертировал, уничтожив партийный и военный билет, а через некоторое время оказался в Локте, где был включен в состав управы.
Приход немцев Воскобойник, Каминский и Мосин восприняли, как неплохой шанс реализовать свои амбиции и отомстить за былые невзгоды и обиды. Идея создать политическую партию принадлежала лично Воскобойнику. Разумеется, ни он, ни его ближайшие соратники не имели перед глазами фактически никакого образца для подобной работы — за исключением, разумеется, коммунистической партии (некоторые партийные институции и отчасти риторика были прямо позаимствованы у большевиков). Иногда, впрочем, в литературе утверждается, что Воскобойник «в 1917 году… встал на сторону социалистов-революционеров»[69]. Однако доподлинно неизвестно, так ли это, и насколько конкретным был его эсеровский партийный опыт.
В итоге, получился причудливый гибрид, материалом для которого послужили клише из пропагандистских листовок вермахта и весьма туманные представления о том, как следует формировать идеологию и строить политическую организацию. Ко всему прочему, Воскобойник и Каминский были отнюдь не гуманитариями, а классическими «технарями». Это объясняет довольно специфический стиль первых партийных документов (в том числе манифеста НСПР «Викинг»), а иногда и неумение грамотно выразить свою мысль. Лишь со временем — с появлением в партии более опытных кадров — эта проблема была отчасти решена.
Однако в первые недели в партию брали тех, кого могли. Судя по всему, многие новые соратники отличались гораздо меньшей «идейностью», чем ее основатели, и пошли в организацию из чисто конъюнктурных соображений. Так, одним из первых в НСПР вступил Р.Т. Иванин, до войны судимый за хулиганство, а при «новом порядке» ставший начальником полиции. Еще одним соратником НСПР «первого призыва» стал М.Г. Васюков (1900–1947) — в последующем главный экономист Локотского округа. До войны он был членом ВКП(б), никаким репрессиям не подвергался и был вполне лояльным советским гражданином, работая начальником планового отдела Брасовского райисполкома. При новой власти его дважды арестовывали, как бывшего большевистского активиста, а затем Воскобойник под угрозой расстрела предложил ему сотрудничать. Тот согласился.
