«Зинаида Ивановна надела на нос очки и с серьёзным видом осмотрела чёрные пятна на лице Феди, после чего сокрушённо покачала головой.
– Напрасно ты это сделал, напрасно! – сказала она.
– А что? – забеспокоился Федя.
– Да, видишь ли, тушь эта химическая, ядовитая. Она разъедает кожу. От этого кожа сперва начинает чесаться, потом на ней вскакивают волдыри, а потом уже по всему лицу идут лишаи и язвочки.
Федя перепугался. Лицо у него вытянулось, рот сам собою открылся.
– Я больше не буду мазаться тушью, – пролепетал он.
– Да уж думаю, что больше не будешь! – усмехнулась Зинаида Ивановна и продолжала урок»…
Кто-то, конечно, обвинит Зинаиду Ивановну в непедагогичности: мол, напугала бедного школьника до полусмерти, да и всё! Но, во-первых, тушь действительно способна вызвать аллергию, особенно если, как Федя, ещё и втирать её в кожу. С тем же успехом можно считать непедагогичным напоминание о том, что незащищённый секс способен привести к беременности. Во-вторых, цель учительницы была вовсе не застращать ученика, а заставить задуматься о возможных последствиях. По форме её слова были угрозой, но по сути – назидательным предупреждением и скрытым вопросом: «А ты подумал, прежде чем сделал?»
Конечно, в подобных высказываниях важно не перегнуть палку, проявлять не только строгость и принципиальность, но также гибкость и такт. «Расфокусировка» не должна быть репрессивной мерой, стрессовым воздействием. Ведь невротик ничем не лучше озорника.
В качестве антипримера приведём драматический рассказ Фёдора Сологуба «Червяк», героиня которого – девочка Ванда, живущая в семье учительницы, – разбила, озорничая, любимую фарфоровую чашку хозяина. Тот не придумал ничего лучше, как наказать воспитанницу жуткой и жестокой историей:
«– Я знаю, что с тобой сделать. Вот погоди, уже ночью, как только ты заснёшь, заползёт тебе червяк в глотку. Слышишь, курицына дочка, червяк!
Владимир Иваныч сделал на слове „червяк“ грозное, рявкающее ударение…
– Будешь ты у меня знать! – говорил Рубоносов. – Вползёт червяк прямо в глотку, ясен колпак! Так по языку и поползёт. Он тебе всё чрево расколупает. Он тебя засосёт, миляга!»
Выдумка так понравилась мучителю, что он повторял её многократно и физически внушил впечатлительной и мнительной Ванде. Разбитая чашка стоила жизни: издевательства довели несчастную девочку до настоящей болезни, а потом и до смерти. Различия в поведении Зинаиды Ивановны и Владимира Иваныча вопиюще очевидны. Сюжет сологубовского рассказа – выразительное напоминание о силе Слова, которое при неумелом и грубом использовании способно нанести непоправимый вред…
Ещё хуже – длительное время терпеть шалость, сносить детские проделки, а когда они уже становятся хулиганством или безобразием, взорваться бурным негодованием, разразиться обидными упрёками. «Ты-такой-сякой-разэдакий-как-же-ты-мне-надоел!!!» Подобные тирады порой совершенно искренне удивляют и почти всегда пугают проказника: «А что я такого страшного сделал?»
Ребёнок ещё не вполне способен увидеть взаимосвязь между длительностью проступка и силой ответной реакции. Понятия «лопнувшее терпение», «последняя капля», «довести до ручки» для малыша почти также темны и бессмысленны, как речь на иностранном языке. Как же поступить?
Можно упредить переход шалости в озорство с помощью приёма «предупредительного выстрела». Вместо абстрактных констатаций (ты плохо себя ведёшь!; опять ты шалишь!) и беспомощных призывов (ты уже большая девочка!; должен сам понимать!) попробуем использовать словесные сигналы, «оповещающие» о нарушении нормы, неприемлемости поведения, переходе границ дозволенного.
Прежде всего, проинформируем ребёнка о нашем эмоциональном состоянии – гневе, раздражении, досаде, недовольстве и т. п.
Ты меня очень расстроил!
Мне уте становится стыдно за тебя…
Это мне совсем не нравится.
Я начинаю злиться…
Два важных добавления. Во-первых, в доступной и необидной форме надо объяснять, ЧТО конкретно вам не нравится, ЧТО именно вызывает раздражение, неприятие, осуждение. Во-вторых, лучше использовать предметные пояснения и иллюстрации:
