Посмертно подсудимый - страница 170

Комиссия военнаго суда соображая все вышеизложенное подтвержденное собственным признанием подсудимого Поручика Барона Геккерена находит как его, так и Камергера Пушкина виновными в произведении строжайше запрещеннаго законами поединка а Геккерена и в причинении пистолетных выстрелов Пушкину раны, от коей он умер, приговорила Подсудимаго Поручика Геккерена за таковое преступное действие по силе 139 Артикула воинскаго Сухопутнаго устава и других под выпискою подведенных законов повесить, каковому наказанию подлежал бы и Подсудимый Камергер Пушкин, но как он уже умер, то суждение его за смертию прекратить а подсудимаго Подполковника Данзаса, хотя он и объясняет Комисии что при изъявлении согласия быть посредником при вышеобъясненном произшествии спрашивал секунданта с противной стороны Графа Д. Аршиака не имеет ли средств к примирению ссорящихся миролюбно, которой отозвался что нет ни каких, но как не поступил по всей силе 142 воинскаго Артикула, недонес заблаговременно Начальству о предпринимаемом ими злом умысле и тем допустил совершится дуэли и самому убийству, которое отклонить еще были способы то его Данзаса подолгу верноподданнаго неисполнившаго своей обязанности по силе 140 воинскаго Артикула повесить. Каковой приговор Подсудимым Поручику Барону Геккерену и Инженер-Подполковнику Данзасу объявить и объявлен, а довоспоследовании над ними конфирмации на основании доклада Генерал Аудитора Князя Салагова от 18 июля 1802 года содержать под строгим караулом.

В прочем таковой свой приговор представляет наблагоусмотрение Высшаго Начальства заключен в С. Петербург Февраля «19» дня 1837 г.

Корнет Осоргин.

Корнет Чичерин.

Поручик Анненков.

Поручик Шигорин.

Штабс-Ротмистр Балабин.

Ротмистр Столыпин.

Флигель-Адъютант Полковник Бреверн И.

Аудитор Маслов.

Генерал Аудиториат по разсмотрении военно-суднаго дела, доставленного от Командующаго Отдельным Гвардейским Корпусом, Г. Генерал Адъютанта Бистрома, произведенная по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению при Лейб-Гвардии Конном полку, над поручиком Кавалергардскаго ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА полка Бароном Де-Геккереном и состоящим при С.-Петербургской Инженерной Команде по строительной Морской части Инженер Подполковником Данзасом, сужденными первый за дуэль с Камер-Юнкером Двора ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА Александром Пушкиным, а последний за нахождение при оной секундантом, находит следующее:

Предшествовавшия сей дуэли неудовольствия между камер-юнкером Пушкиным и поручиком Бароном Егором Геккереном, возникли с довольно давняго времени. Поводом к сему, как дело показывает, было легкомысленное поведение Барона Егора Геккерен, который оскорблял жену Пушкина своими преследованиями клонившимися к нарушению семейнаго спокойствия и святости прав супружеских. В Ноябре месяце прошлаго 1836-го неудовольствия сии возросли до того, что Пушкин вызывал Геккерена на дуэль, однако ж после сам же уничтожил свой вызов, узнавши, как видно из письма его к чиновнику французскаго Посольства Виконту Д’Аршиаку, что Геккерен решился жениться на свояченице его Фрелине Гончаровой.

Завсем тем и после женидбы Геккерена на девице Гончаровой, неудовольствия к нему Пушкина не только не погасли, но день от дня усиливались еще более. Письмо Пушкина к отцу Егора Геккерена, Министру Нидерландскаго двора Барону Геккерену, и объяснения его с секундантами пред дуэлью, обнаруживают, что Егор Геккерен и после свадьбы непреставал при всяком случае изъявлять жене Пушкина свою страсть и дерзским обращением с нею в обществах, давать повод к усилению мнения, оскорблявшаго честь, как Пушкина, так и жены его; кроме того присылаемы были к Пушкину безимянныя равно оскорбительный для чести их письма, в присылке коих Пушкин тоже подозревал Геккерена, чего впрочем по следствию и суду неоткрыто.

Напоследок 26 Генваря сего года Пушкин по получении безимянных писем, послал к отцу подсудимаго Геккерена Министру Нидерландского двора, письмо, наполненное поносительными и обидными выражениями. В письме сем Пушкин упоминая о неприличном поведении подсудимаго Геккерена, в отношении жены его Пушкина, писал, что жена его удивленная низостью Геккерена не могла удержаться от смеху, и что досада которую она имела на эту сильную и высокую страсть, погасла в самом холодном презрении и заслуженном отвращении. При чем коснувшись и самаго Министра Геккерена укорял его, что он родительски сводничал своему сыну и руководил его поведением, и внушая ему все те жалкия выходки и глупости, которые он позволял себе писать, сам подобно старой развратнице сторожил жену его Пушкина на всех углах, чтобы говорить ей о любви к ней незаконнорожденнаго своего сына, и даже тогда, когда он оставался дома больной венерическою болезнью, говорил ей, что сын его умирает будтобы от любви к ней. В заключение Пушкин изъявляя желание, чтобы Геккерены не имели никакого сношения с его семейством и прекратили предосудительныя свои в отношении к нему поступки, назвал Егора Геккерена подлецом и негодяем.