— Пособие по безработице давно не платят. На работу устроиться негде, — тихим голосом продолжала женщина. — Начальники обнаглели. Говорят, на зарплату работягам денег нет, однако на строительство собственных дворцов миллионы тратят. Конечно, кто попробоистей из работяг, те тоже находят, где урвать, а лопухам, как мы с мужем, ничего не достается.
— Да, когда все тянут одеяло на себя, непробойному может достаться разве что лоскут пододеяльника, — с сочувствующим вздохом подыграл Слава и, стараясь уклониться от неприятной для него темы, быстро спросил: — Не знаете, скоро Люлькины будут дома?
Женщина удивленно повернула к Голубеву моложавое, без малейших признаков косметики, лицо. Карие глаза ее при этом стали настороженными. Несколько секунд поколебавшись, она нерешительно сказала:
— Ну, допустим, я Люлькина. И что?
— Извините, не знаю вашего имени-отчества.
— Ну, Лариса… Васильевна.
— Олег Люлькин — ваш муж?
— Да.
— Он до сих пор домой не вернулся?
— Нет. А вы кто?
— Сотрудник уголовного розыска.
— Олег что-то украл?
— Наоборот, кажется, у него автомашину украли.
Люлькина болезненно поморщилась:
— Беда с этим Олегом. Опять, наверное, с пьяных глаз забыл, где оставил «жигули».
Голубев присел на поросшую осокой кочку:
— Почему «опять»?
— Месяц назад знакомые железнодорожники приволокли его домой в состоянии ни тяти ни мамы. Утром, проспавшись на полу у порога, сел к столу и обалдело спрашивает: «Ларис, как я дома очутился?» — «Как в сказке, — говорю. — По щучьему велению». — «А машина где?» — «Тебе лучше знать, где ты ее бросил». — «Я в гараж не заезжал?» — «Какой гараж! Тебя трупом притащили!» — «Ой, бли-и-ин… накрылась машина»… Уронил голову на стол и заплакал. Рыдал, рыдал, потом как стукнул себя кулаком по лбу: «Елки-моталки! Я ж в Таежном у Кольки Бормотова “жигули” оставил!» — «А нажрался где?» — «Понимаешь, Ларис, шаровая опора у машины полетела. На попутке приехал в райцентр к знакомым ребятам, чтобы раздобыть деталь. Ну а без бутылки какой дурак раскошелится? Вот и загудели». Быстренько умотался из дома и уже к обеду прикатил на исправной машине.
— Часто «гудит»?
— Последнее время вроде успокоился. Стал подрабатывать, детям сладости приносить.
— Много детей?
— Две дочки-школьницы.
— Когда и куда он уехал последний раз?
Люлькина задумалась:
— Сегодня, кажется, пятница?.. Да, пятница… Значит это в среду поехал на железнодорожный вокзал к вечерней электричке. Хотел подработать на пассажирах, которым надо от вокзала добраться до деревень, куда автобусы не ходят.
— Нынче время боевое. Рискованно кого попало в машину садить.
— Олег кого попало не садит. Он обычно берет только женщин с детьми.
— А если клиенты предложат ему бутылку?.. — намекнул Слава.
— На бутылку может клюнуть, — с горечью сказала Люлькина и уставилась Славе в глаза. — Вы скрываете от меня что- то нехорошее. Убили Олега, да?
— Об убийстве говорить пока рано. Машину вашу без хозяина нашли.
— Ну, вот… Недаром со среды у меня сердце щемит так, что небо с овчинку кажется… — на глазах Люлькиной навернулись слезы. — Я уже и в вытрезвитель звонила, и в морг — нигде Олега нету. Думала, опять загулял, а выходит, еще хуже…
— Не расстраивайтесь. Может, все добром обойдется.
— Добром дела обходятся у богачей. На бедного же Ванюшку — все камушки.
— И последнее, Лариса Васильевна, хочу узнать, — торопливо сказал Голубев. — С какой целью месяц назад Олег ездил в Таежный и почему он оставил неисправную машину именно у Николая Бормотова?
Люлькина пожала плечами:
— Вероятно, отвозил туда каких-то пассажиров. А Николай Бормотов — это сын Евгения Павловича, с которым Олег работал в одной бригаде на железной дороге. У кого же было бросить «жигули», если не у знакомого…
— О Николае можете что-то рассказать? Как он, без завихрений?..
— Я всего один раз Николая видела. В прошлом году, когда Евгений Павлович получил благоустроенную квартиру в железнодорожном доме и приглашал нас с Олегом на новоселье. Николай был там как бы в роли тамады. Весь вечер шутил и предлагал смешные тосты. Гости ухохатывались. Ну а «завихрение» у него разве только… необычная женитьба.
