Правда, возникли осложнения. Его лицо видели по меньшей мере двое. Полиция будет искать высокого мужчину со светлыми волосами и бровями.
Было половина десятого, после перестрелки миновало два часа. Овен решительно поднялся (до этого момента он сидел на стуле в спальне своей двухкомнатной квартиры на улице де Л'Эглиз), подошел к шкафу и вынул оттуда джинсы. Потом снял серые брюки, аккуратно повесил их на вешалку. Натянул джинсы, которые были ему явно коротки, и сделал следующее: отстегнул обе ноги и отложил в сторону. Ноги оказались протезами, крепившимися к культям чуть ниже колена.
Овен подтянул к себе пластиковый футляр и достал оттуда другую пару протезов – точно таких же, но на шесть дюймов короче. Пристегнул их, надел белые спортивные носки, высокие кроссовки «Рибок» и отправился в ванную, где занялся волосами. Надел темный парик, брови подкрасил в тот же цвет.
Через несколько минут из дома на улице де Л'Эглиз вышел брюнет среднего роста с пластырем на скуле и прогулочным шагом направился на соседнюю улицу, в ресторанчик Джо Гольденберга (улица Розье, дом 7). Там он сел у окна и заказал фирменное блюдо – мясо и рис в виноградных листьях, а к нему бутылочку израильского вина.
* * *
Пол Осборн, скрючившись в три погибели, лежал на старом котле отопления в подвале. Единственное преимущество этой позиции заключалось в том, что с пола его было не видно. Прямо над головой темнел пыльный потолок, с которого, едва не касаясь лица, свешивалась паутина. Пол забился сюда с самого начала и вот уже три часа боялся пошевелиться – повсюду крутились полицейские. Сначала он считал, сколько раз мимо пробегали крысы, поглядывая на него злобными красными глазками. Потом бросил. Слава Богу, ночь выдалась теплая, а то кто-нибудь из жильцов вздумал бы включить отопление.
Полиция прорыскала по подвалу, наверное, часа два – агенты в штатском, полицейские, инспекторы. Одни уходили, другие приходили, громко болтали по-французски, смеялись каким-то шуткам. Хорошо еще, служебных собак не привели.
Кровотечение прекратилось, но ладонь горела огнем. Все тело затекло и ужасно хотелось пить. Несколько раз Осборн впадал в забытье, но очередное появление полиции приводило его в чувство.
И вот уже довольно долго в подвал никто не заглядывал. Наверняка полиция еще в доме – иначе Вера пришла бы его разыскивать. А что, если она не может? Вдруг полиция приставила к ней охрану, чтобы защитить от киллера? Если так, то рано или поздно придется выбираться отсюда самому.
Вдруг раздался скрип двери. Вера? Сердце заколотилось, и Пол приподнялся на локте. Шаги. Подать голос или не надо? Шаги замерли. Конечно, это Вера. Разве стал бы кто-то из полицейских спускаться сюда один? Или кто-нибудь из обслуги проверяет, все ли в порядке после нашествия полиции.
Снова шаги. Слишком тяжелые – не женские.
Неужели убийца вернулся?
Вдруг он, дождавшись ухода полиции, решил закончить свое дело? В ужасе Осборн посмотрел по сторонам. Хоть бы какое-нибудь оружие!
Шаги приближались. Пол затаил дыхание. Глаза у него были устремлены на нижние ступеньки лестницы – выше обзор был закрыт.
Появилась мужская нога, потом вторая, затем туловище. Маквей.
Осборн прижался лицом к поверхности котла. Шаги приближались, потом стихли. Маквей остановился, постоял и двинулся в противоположный конец подвала.
Несколько секунд тишины, потом щелчок, зажегся свет. Еще щелчок, и свет стал ярче. Осборн уже успел налюбоваться на подвал во время предыдущих визитов полиции: вдоль стен кладовки, полные всякой рухляди, больше ничего примечательного. Коридор уходил куда-то в темноту. Вот бы туда добраться, подумал Осборн. Возможно, там есть еще один выход.
Шорох где-то рядом, и на грудь Осборну прыгнула крыса. Жирная, теплая. Она осторожно прошествовала Осборну по животу, царапая кожу острыми коготками.
С интересом потыкалась носом в заскорузлый от крови Верин шарфик.
– Доктор Осборн! – прогремел на весь подвал голос Маквея.
Осборн дернулся, и крыса слетела на пол. Маквей увидел метнувшуюся тварь и прокричал:
– Терпеть не могу крыс! А вы? Знаете, что загнанная в угол крыса может здорово покусать?
